- Ты, наверное, умираешь с голоду, ведь поесть тебе так и не дали сегодня, - насмешливо заговорил он. - А последние деньги ты отдал за ту нищенку. Ай-яй-яй, бедный добренький мальчик.
- Зачем ты так, Марк, - сказал Клод. - Мы же друзья.
- Друзья? - Марк поперхнулся, а потом рассмеялся каким-то натянутым и неестественным смехом. - А что такое друзья? Я дал тебе дом и заработок, а чем отплатил мне ты? Якшаешься с нищими, спасаешь старух на улицах да бежишь, как дворняжка, по первому зову мэра! Это что же - и вашим, и нашим? Хочешь для всех быть добреньким, да?
- Я не понимаю тебя, - тихо проговорил Клод. - Что с тобой? Почему ты так себя ведешь? Нина была твоей матерью? - последние слова Клод произнес почти шепотом, но Марк просто взорвался.
- Что? Эта жалкая старуха? Ты, должно быть, рехнулся, раз так говоришь!
Но Клод уцепился за эту ниточку, почуяв, что за этими словами кроется что-то большее.
- А кем была твоя мать, Марк? Ты никогда ничего не говорил о себе.
- Как и ты, друг, - парировал тот.
- Я?
- Да, ты! Почему ты сбежал из своего города? - насел он на Клода. - Откуда Густав знает твоего отца? Почему ты пришел в Тремолу? Почему ты кричишь по ночам? Какое прошлое ты хочешь забыть?
Клод окончательно смешался и не знал, что ответить. Неужели придется рассказать? Но сможет ли он понять? Или тоже осудит, как и все? Клод в нерешительности запустил руки в карманы и нащупал там карандаш. Острие впилось в ладонь, и он подумал, что, наверное, это знак.
- Мой отец всегда хотел, чтобы я стал врачом, - начал он. - Стоило мне появиться на свет, как мою судьбу решили за меня. Я учился читать по медицинским энциклопедиям, разукрашивал анатомические атласы, скальпель учился держать раньше, чем ложку. Отец был самым лучшим врачом в Анрисе и от меня ожидал того же. Еще наш прапрадедушка, который пришел в город пешком из далекой деревни и стал известным травником, заложил начало династии лекарей Мангери. Не удивлюсь, если это имя знает половина страны, ведь даже из столицы к нам приезжали графы, герцоги и даже епископы.
- Так и стал бы врачом, - фыркнул Марк. - Какая проблема?
Клод поднял на него удивленный взгляд.
- Но я не хочу. Я всегда хотел только рисовать. Как-то в детстве я стащил карандаш и разрисовал все стены в своей комнате, докуда мог достать. Отец был в ярости. Он велел сечь меня розгами до крови, пока я не пообещаю больше никогда так не делать. А потом показывал мне, как надо останавливать кровь...
- Вот ты дурень! - Марк расхохотался, да так громко, что Клод едва не подпрыгнул. - Стал бы врачом на радость папочке да и жил бы сейчас припеваючи. А картинки свои тихо по вечерам малевал.
- Я хотел так сделать, - вздохнул Клод. - Едва мне исполнилось семнадцать, я начал вместе с отцом принимать пациентов и проводить осмотры. И все шло довольно неплохо года два, пока на прием не пришла дочь одного знатного человека - его самого я видел у отца пару раз. Она каким-то образом узнала, что я рисую, и попросила нарисовать ее. Я согласился.
- Ого! - Марк присвистнул. - Вот бы меня так девушки сами находили!
Но Клод лишь печально улыбнулся.
- Я рисовал ее портрет два месяца. Приходил к ним в поместье и несколько часов рисовал ее в одной из дальних комнат. Меня никто никогда не учил рисовать, поэтому поначалу ничего путного не получалось. Но постепенно выходило все лучше и лучше, и я воспрял духом. Разумеется, про нас давно ходили разговоры - об этом я догадался только потом. Кто-то в один прекрасный день пошел к моему отцу и все рассказал. Был жуткий скандал. Кричал, что я веду себя недостойно, что позорю его имя, что он откажется от меня и лишит наследства. Тогда мы с Розали - так звали девушку - стали встречаться по ночам. Я лишь рисовал ее, ничего больше! Клянусь! - воскликнул Клод, заметив взгляд Марка. - Понимаешь, мне очень важно было доказать самому себе, что я могу рисовать не просто для себя, а для людей.
- Хорошо, хорошо, - Марк замахал руками. - И долго вы так прятались?
- Еще месяц ушел, чтобы все закончить. А потом Розали заявила, что как честный человек я обязан жениться на ней.
- А ты отказался, дубина эдакая, - в тоне Марка не было и намека на вопрос.
Клод лишь горестно кивнул.
- А она сказал своему отцу, что я ее обесчестил. Имени этого человека было достаточно, чтобы не слушать мои оправдания про портрет. Отец выгнал меня из дома, а мэр приказал бросить в тюрьму, пока не одумаюсь. Поэтому я сбежал.
Повисла пауза. Марк, заложив руки за спину, начал прохаживаться взад-вперед, о чем-то думая, а Клод стоял, опустив голову и опершись спиной на фонарь.
- Знаешь, - начал Марк. - Я и раньше говорил тебе, что ты со странностями, но тут ты просто превзошел себя. Бежать от невесты, карьеры и богатства в богом забытый город, страдающий от черной лихорадки. Гениально! Просто потрясающе!
Клод все еще понуро стоял у фонаря.
Снова повисла тишина, которую изредка прерывал нетерпеливый стук копыта Бусинки о мостовую. Свечи в фонарях начинали оплавляться и догорать, а небо еще даже не собиралось светлеть. Из-за тучи выплыла Луна, но тут же снова скрылась.
- Идем домой, - сказал, наконец, Марк, и Клод согласно кивнул.
Шли молча. Оба вели под уздцы Бусинку, только держались с разных сторон. Говорить не хотелось, каждый переваривал свои мысли в этот вечер. Клод все еще размышлял о видении, о странном поведении Марка. Его не покидала мысль, что все очень тесно связано между собой, не хватает только ключика, который бы запустил механизм.
Под ногами мелькала серебристая гладь Морилама. Клод смотрел на воду и думал: куда же впадает река? Ему преподавали географию, но он ни разу не слышал про эту реку, как, впрочем, и про Тремолу. Но ведь все реки должны куда-то впадать, ведь у каждого начала есть конец...
- Смотри! - крикнул Клод, показывая куда-то в сторону берега. - Там кто-то есть!
Марк внимательно всматривался во тьму, но смог рассмотреть только покачивающуюся под ветром траву.
- Нет там никого, - ответил он.
- Говорю тебе, там был человек! - настаивал Клод. - Вот увидишь, завтра снова найдут труп, и тогда вряд ли у доктора Мернье получится вступиться за меня...
- Давай спустимся и проверим, - предложил Марк, решив, что на сегодня достаточно было размолвок.
Бусинку оставили около моста под фонарем, а сами углубились в заросли. Пахло сырой землей и гниющей травой. Возле самой воды осока росла высотой в человеческий рост, а в темноте там можно было заблудиться не хуже, чем в лесу.
- Да кого понесет ночью в эти дебри? - ворчал Марк, хлюпая по грязи. Он шел позади, и отпущенные им стебли больно хлестали по лицу.
- Говорю тебе, тут кто-то был! Я видел.
- Да привиделось, наверное, - Марк зевнул и пошел дальше, лениво пиная осоку носками ботинок.
- Ну, может, тут и правда никого не...
Клод замер, как и был, с открытым ртом. Прямо перед ним стоял лис. Нет, даже не так. Тот самый Белый Лис. Он был куда крупнее обычной лисицы, мех его серебрился в лунном свете, а глаза горели красным, как два уголька. Клод посмотрел на траву - она не была примята. Перед ним стоял призрак.
Клод хотел позвать Марка, но рот его только открывался и закрывался, не издавая звуков. Тело будто парализовало, а в голове зазвучал женский голос:
"Пожалуйста, помоги мне".
"Кто ты?" - подумал Клод, потому что сказать так ничего и не получалось.
"Все зовут меня Лисом. Все думают, что я несу смерть, но это не так. Я хочу спасти их".
"Почему я должен тебе верить?"
"Потому что мы с тобой похожи. Мы лишились дома, семьи, всего, что было дорого. Но и у тебя, и у меня есть долг. Я видела тебя во снах, Клод".
И тут Клод вспомнил свои про девушку в белом, убегающую в темноту переулков, про лиса на кладбище в окружении лилий, про девушку, которую он когда-то знал, тающую среди зимнего леса...
"Это все ты? Ты и есть лис?"