- Я так понимаю, лекарств тут нет, - он скорее утверждал, чем спрашивал.
Девочка помотала головой.
- И идти вам некуда, - это тоже звучало как утверждение, но Люси все равно отрицательно кивнула.
- Мне надо будет отойти, но я скоро вернусь, - пообещал Клод. - Накорми сестру и жди меня. Хорошо, Люси?
Люси с готовностью кивнула.
- А куда Вы пойдете?
- Понимаешь, Мари заболела из-за этого дома, - Клод старался объяснить так, чтобы девочка поняла. - Сейчас ее нельзя куда-то перевозить, но как только она окрепнет, мы найдем более уютное место. Понимаешь, Люси? Я схожу за кое-какими лекарствами, чтобы твоя сестра смогла поправиться быстрее.
- Хорошо, - Люси просияла. - Мы будем ждать Вас, дяденька художник!
- Клод, - поправил он. - Зови меня Клод.
- Дяденька Клод! - улыбка Люси стала еще шире. - Возвращайтесь скорее.
Клод стремглав вылетел из землянки. От волнения сердце билось где-то в горле, ноги увязали в топкой грязи, но он ничего не замечал, думая лишь о том, как быстрее обернуться. В голове звучал холодный голос отца, читающий очередную лекцию: "Истощение на фоне болезни - худшее, что может произойти. Если больной просто изнурен недоеданием - это еще полбеды, но, если он подхватит инфлюенцу, та легко может перерасти в чахотку, вылечить которую порой почти невозможно...". Эти слова по кругу вертелись в голове у Клода, молившегося про себя, чтобы у Мари не оказалось чахотки. Он все еще чувствовал жар ее кожи, когда прикасался к руке и шее...
Густава Мернье не оказалось дома. Оно и не удивительно - в городе расползались слухе о новом появлении Лиса, и теперь люди бежали к врачу при малейшем подозрении на болезнь. Клод в отчаянии заломил руки - у него самого уж точно не было никаких лекарств. И тут в голове, будто по приказу, снова раздался монотонный поучающий голос: "Я никогда не верил всем этим шарлатанским руководствам и домашнему лечению, но был случай, когда смесь молока с известью и впрямь помогла одной даме..."
В голове будто прояснилось, а с груди спал огромный камень - Клод уже мчался на рынок, попутно нащупывая в кармане остатки денег. Сколько стоит молоко? Три су, пять? Подбежав к молочнику, он сунул ему сперва деньги, а потом выпалил:
- Мне чашку молока!
Круглолицый румяный молочник недоверчиво смотрел на запыхавшегося юношу.
- Так мало? Тут пять су, могу дать три чашки или...
- Мне... все равно, - выдохнул Клод, пытаясь отдышаться. Пробежка отняла куда больше сил, чем он думал.
- Эй, да ты же художник! - воскликнул молочник, пытаясь получше его рассмотреть. - Поль говорил о тебе!
- Поль? Кто такой Поль?
- Да пекарь из булочной! Говорил, ты и простых людей рисуешь.
- Рисую, - кивнул художник.
- Тогда бери вот этот бидон, - молочник протянул небольшой бидончик. - Меня зовут Жюль. Жюль Карро. Нарисуй как-нибудь мою дорогую женушку и мы в расчете.
Клод улыбнулся цветущему Жюлю, пробормотал что-то в благодарность и бросился обратно. Ему казалось, что без сопровождения Люси он легко заблудится во всех этих переходах, но ноги будто сами несли его к нужному дому.
Влетев в землянку, он осторожно опустил бидон на пол и позвал Люси. Та появилась мгновенно, будто ждала за углом.
- Известь и чашка, - Клод уже еле дышал и говорил едва ли громче, чем Мари, но девочка поняла его мгновенно. Он и глазом не успел моргнуть, как она уже несла ему треснувшую деревянную миску, в которой застоялась вода.
- Потолок везде протекает, - пояснила Люси.
Клод посмотрел по сторонам: на стенах комками лежала облупившаяся штукатурка. Он выбрал угол, не тронутый плесенью, наскреб немного извести и тут же налил в миску молоко, размешал и подал девочке.
- Дай это Мари, пусть выпьет все. Если поможет, сделай еще такое же, если нет - просто пои молоком. Я приду завтра, может, смогу раздобыть пилюли. И ее должен осмотреть настоящий врач.
Люси кивнула. Потом подняла глаза на Клода и сказала:
- А разве Вы не настоящий, дяденька Клод? Вы же помогли Мари. И мне помогли.
- Врачи лечат, - мягко возразил тот. - А я просто рисую людей.
- Неправда, - насупилась Люси. - Вы делаете людей счастливее, я сама видела! А счастливые люди не болеют!
И с этими словами она умчалась в комнату к сестре. Клод еще пару минут стоял, переваривая услышанное. Что бы сказал его отец, услышав подобное? Уж точно не погладил бы по головке. От этих мыслей Клоду захотелось рассмеяться, и он поспешил выйти наружу. Солнце светило все также ярко, а в грязи еще можно было различить очертания его следов. Ощущение чего-то большого и очень важного наполнило Клода и на миг умиротворило.
"Ты должен спасти ее", - произнес голос в его голове. Он звучал настолько ясно и отчетливо, что Клод едва не подпрыгнул, испуганно озираясь по сторонам. Но вокруг не было ни души.
"Мы уже виделись с тобой вчера. Ты сделал все правильно".
- Кто ты? - спросил Клод у воздуха.
"Они зовут меня Лис. Но я не тот, кого им нужно бояться".
- А кого надо бояться? Что тебе нужно?
"Чтобы ты спас невинную душу. Сейчас она в твоей власти: только ты решаешь, жить ей или нет. И от твоего решения будет зависеть судьба всего города".
- Но что я могу? Что я должен делать?
"Я смогу задержать ее, но лишь на время. Спаси маленькую Мари, Клод. Помоги мне", - голос становился все слабее, пока не исчез совсем. Клод еще долго оглядывался, пока не удостоверился, что стоит рядом с землянкой совершенно один.
- И что это было? - тихонько спросил он у самого себя, и, не дождавшись ответа, пошел домой.
Неделю спустя Мари заметно окрепла и даже немного порозовела. Теперь она без проблем могла приподниматься на своей постели, давать себя осмотреть Клоду или доктору Мернье, которого все же удалось найти и привести на окраину города. Доктор полностью согласился с мнением Клода и принес пилюли из смеси кардамона, морского лука и аммониака, что значительно улучшило состояние девушки.
Все это время Клод проводил в доме девочек, возвращаясь в поместье только переночевать. Часы, проведенные не в заботах о здоровье Мари или о воспитании Люси, он проводил за работой, хотя сам считал это отдыхом. Десятки рисунков теперь украшали стены ее комнаты: Клод рисовал девочек почти каждый день, а Люси потом развешивала рисунки.
Еще через день Мари даже смогла поздороваться с Клодом, не задохнувшись от кашля. Люси была на седьмом небе от счастья и теперь постоянно донимала Клода вопросами, когда же он начнет рисовать сестру. Но тот ничего не отвечал ей, потому что сам готовился к серьезному разговору: ему предстояло поговорить с Марком о переезде девочек в старое поместье де Монтрев.
Дом смотрел на подъездную дорожку пустыми окнами и казался Клоду едва ли более подходящим местом для выздоровления, чем землянка сестер. Со времени приезда нового гостя поместье будто начало ветшать на глазах: крыша просела еще больше, обнажив остов западного крыла, стекла в дальних окнах галерей вылетали от сильного ветра, а двери скрипели еще пронзительнее, чем прежде. В нерешительности Клод медлил на крыльце: стоит ли вообще заводить разговор с Марком? Но вот петли жалобно скрипнули, и перед соседом появился сам Марк.
Выглядел он подавленным и крайне неопрятным: рубашка была надета навыпуск и пестрила какими-то странными разводами, волосы были растрепаны и торчали в разные стороны, лицо выглядело опухшим и заспанным. В руке он держал подсвечник с оплывшим огарком, хотя был уже полдень и солнце било прямо в окна его комнаты на втором этаже.