- Я туда не пойду, - заявил он.
- Но тут единственные целые комнаты, - возразил Марк. - Даже мебель почти сохранилась.
- Как тут вообще можно жить? - поражался Клод. - Это же просто развалины.
- Я тут живу, вообще-то, - обидчиво отозвался его проводник.
- Давай поищем еще. Ты вообще мне квартирку обещал. Или мне стоит вернуться к Лукасу?
- Нет! - выкрикнул Марк, но тут же перешел на обычный тон. - Хорошо, давай поищем еще.
Они спустились на первый этаж и нашли другую лестницу. На этот раз обошлось без дыр в ступеньках и провалившихся половиц. На площадке оказалась одна комната, хотя и не такая просторная, как можно было ожидать.
- Да это же чулан! - заявил Марк, но Клоду она понравилась. Чем-то она напомнила ему дом: то ли застоявшимся запахом сырости, то ли ощущением тесноты. Несмотря на огромные размеры родового поместья, Клоду с детства нравились небольшие комнатки. Однажды он просидел целый вечер в чулане для швабр, пока гувернантка не хватилась его, чтобы уложить в постель. Отчего-то именно в сжатом пространстве он чувствовал себя больше, значимее, важнее. Еще ему всегда казалось, что чем меньше комната, тем легче заметить в ней его, Клода...
В дальней стене темнело небольшое окошко, наполовину затянутое паутиной. Здесь помимо остатков швабр и кое-какой утвари стоял относительно целый диван, комод, пара книжных полок и широкий стол. Всей этой мебелью уже давно не пользовались, но для Клода она была в самый раз. Что-то в этой нехитрой обстановке казалось ему очень близким и знакомым, почти домашним. В углу он заприметил нечто, похожее на мольберт, и сердце его защемило от утраты всех красок, кистей, холстов и прочих принадлежностей во время побега. Все, что он имел, было сейчас при нем.
- Я останусь здесь, - сказал Клод к удивлению и радости Марка и опустился на побитый молью диван. - Но что мне делать? Даже красок и кистей у меня теперь нет.
- Давай подумаем об этом завтра, - предложил Марк, легонько похлопав его по плечу. - Возможно, с этим я тоже смогу тебе помочь. А пока спи.
И с этими словами он вышел из комнаты. Клод зажег пару свечей от огарка, принесённого с собой, и осмотрелся. За окном давно стемнело, и в самый раз было бы последовать совету Марка, но в животе настойчиво заурчало, и Клод решил спуститься на первый этаж - там должна была быть кухня, вдруг найдутся кое-какие запасы.
Осторожно преодолев лестницу, Клод спустился и замер. Где-то в одной из стен дома определенно была брешь, потому что от внезапного сквозняка огонек свечи в его руках затрепетал, как испуганная птица. Заслонив его ладонью, Клод вдруг вздрогнул от страшного шума, похожего на гром. Но ни звуков дождя, ни блеска молнии в окнах не было. Клод медленно подошел к широкой лестнице и прислушался - шум усилился и теперь куда больше походил на обыкновенный храп. Вздохнув, Клод отправился на поиски кухни.
Из съестного оказалась лишь пара засохших хлебных корок и кусок сыра. Но голодному и это было за радость. Снова вспомнились долгие поездки с отцом по окрестным деревням: тогда им порой приходилось делить корку хлеба на двоих. Врачей всегда старались угощать щедро, но в полувымершей деревне особо не разжиться.Отхлебнув из кружки застоявшейся дождевой воды, Клод снова заметил трепет огонька свечки. Он прислушался: Марк уже не храпел. Из разбитых окон ветер доносил едва слышные переговоры птиц, шелест листвы и чьи-то тихие шаги. Клод напрягся. Забытое было им чувство тревоги снова усилилось, смешиваясь со страхом. Неужели его нашли здесь, в этом заброшенном городе, забытом поместье? Неужели такое возможно? Что ж это за колдовство?
Шаги приближались. Вот они поднимаются по парадной лестнице, вот скрипит входная дверь, впуская гостя, и снова захлопывается. Погасив свечу на столе, Клод осторожно подошел к проему, пытаясь в темноте различить, сколько человек пришло за ним, но увидеть так ничего и не смог. Постепенно глаза привыкали к темноте, но в коридоре так никого и не появлялось. Клод уже было решил, что это просто игра воображения.
- Не спишь? - вдруг спросил его чей-то голос.
Клод едва не подпрыгнул от неожиданности и обернулся. Из темноты на него выплыло лицо с темными провалами глаз и растрепанными волосами. Вот его рот открылся, и в нем показались острые, будто заточенные, зубы.
- Ждешь кого-то? - вопрос остался висеть в воздухе. Клод как-то внезапно обмяк, прислонился к косяку и упал в обморок.
Зарисовка четвертая. Абрам
На старом кладбище было мрачно и немного ветрено. По ясному небу расплескались темные пятна облаков, то и дело закрывающие неестественно большую луну. Большинство надгробий наполовину вросли в землю, гранит и мрамор крошились и покрывались плющом, которого здесь было неприлично много. Старые заброшенные склепы, украшенные изваяниями ангелов и демонов, в темноте сами напоминали врата преисподней. И только блуждающие огоньки светлячков еще могли напомнить, что тут есть жизнь.
Грузная фигура, до самой головы закутанная в плащ, легко скользила по кривым тропинкам, будто проделывала этот путь не один раз. Среди могил, поросших сорной травой и укрытых давно высохшими цветами, удивительной белизной выделялась одна, почти полностью покрытая свежими лилиями. Надгробие не выглядело новым, но еще не дошло до состояния заброшенности, как остальные. Фигура тяжело опустилась рядом с ним на пожухлую траву и откинула капюшон.
Луна, то и дело мелькающая из-за облаков, осветила лысину в ореоле седых волос, крючковатый крупный нос, тяжелый подбородок, лохматые бакенбарды и проницательные глубоко посаженные глаза. Мужчина долго не мог отдышаться, будто поднимался на крутую гору. Когда он, наконец, восстановил дыхание и поднял глаза к надгробию, лицо его помрачнело.
- Я знаю, что ты здесь, - тихо, но твердо сказал он скрипучим голосом.
Ему никто не отвечал. По кладбищу все также гулял ветер, задевая голые ветки деревьев, растущих за оградой. Черные тени воронов кружились где-то в стороне города, но на них вряд ли кто-то обращал внимание.
Лис, белый как лилии, укрывающие могилу, остановился в паре метров от нее. Он был чуть больше обычной лисы, с пушистым белым хвостом и глазами, мерцающими в темноте, как горящие угли. Лис, больше похожий на призрак, внимательно смотрел на старика, будто хотел ответить ему.
- Я все понимаю, - вздохнул тот. - Но я же не могу вмиг переубедить целый город. Нельзя, чтобы оно повторилось снова...
Раздался жуткий треск.
Клод мигом проснулся и подскочил на своем старом диване. Последнее, что он помнил - это шаги в коридоре и какие-то темные тени, но то, как он попал в свою комнату, напрочь вылетело из головы.
- Марк?- слабо позвал он. И, словно его подслушивали, дверь тут же распахнулась, впуская соседа.
- Проснулся уже? - весело спросил он.
Клод поморгал пару раз, чтобы стряхнуть с себя сонное наваждение и понять, как он оказался вчера в своей комнате.
- Марк! - вдруг осенило его. - Это же ты вчера ходил ночью на первом этаже? - Клод старался говорить весело, словно о какой-то удавшейся проказе. - Ну и напугал ты меня! Спасибо, что отнес наверх...
Но Марк молчал и смотрел на Клода с недоумением.
- Я спал, - ответил он, наконец.
Улыбка мигом сползла с лица Клода.
- Но... Как же...
- Тебе, наверное, просто приснилось? - предположил Марк, снова возвращаясь к своему беззаботному тону. - Такое часто бывает.
- Да, - Клод коротко кивнул. - Часто.
Марк тем временем уже не обращал на него внимания и распахивал шторы. С ткани на пол посыпалось что-то серовато-белое: то ли пепел, то ли залежалая пыль, но ретивому хозяину все было нипочем.
- Давай, собирайся, я нашел тебе работу!
- Где? - удивился Клод.
- Ты же художник, да? Городу как раз не хватало такого. Знаешь, сколько денег наши богатеи готовы выложить за портреты собачек, девушек и любимой бабушки?