И, распахнув руки в стороны, я зычно запел мрачноватым, торжественным валаамским распевом на всю деревню «Се жених грядет в полунощи, и блажен раб егоже обрящет бдяща». Голос клубился, поднимался от земли до неба, закурился, как ладан. Я видел, как выпучиваются глаза бедного мужика, видел, как открываются на улицу окна, как повысыпали вдруг на дорогу старушки, крестясь. То еще зрелище. Взялся человек из ниоткуда, выглядит как черт, хлеба просил, про самаритянина речь толкнул, молитвы поет голосом, от которого мурашки по коже... В общем, не знаю, к какой именно конфессии относились деревенские, но впечатление я на них произвел неизгладимое.
А я начал вдохновенно петь паслмы, и очень скоро к моему голосу присоединилось еще несколько женских, потом - несколько мужских голосов.
А потом я воззвал народу:
- Братья и сестры, чье сердце не зачерствело в делах мирских и суетных, подайте Христа ради бедному путнику хлеба в дорогу!
Какая-то тетка вдруг воскликнула:
- Благослови, батюшка!
И когда я размашисто ее благословил, как наш отец Геннадий… Наверное, не надо было этого делать. Но, как говорится, обратно не отмотаешь.
Стыдно вспомнить.
Короче, меню оказалось на удивление обширным. Но я же не последняя сволочь, взял только пирогов и молока. От денег они наотрез отказались.
За моей спиной шептались.
Я уходил из деревни в лес, а они все еще смотрели мне в след — неверное, ждали, когда явится за мной огненная колесница.
Я поднял глаза на закат.
- Ты уж прости, - сказал я в небо. - Но, может, десяток твоих рабов теперь подобрее будут. И тебе приятно, и мы сыты.
И закурил...
Ива долго допытывалась, где я раздобыл такую вкуснотень.
Прости, милая, но я скорей язык себе откушу.
Она смотрела на меня затуманившимся взглядом, и меня все сильней накрывала теплая хмельная волна. Золотые волосы, голубые глаза, точеные коленки… Да что в тебе такого, от чего у меня даже руки дрожат, стоит мне подумать, как ты можешь ими обнять желанного мужчину? Маленькая рыжая ведьма.
Я протянул руку и позволил себе заправить упрямую огненную прядь за маленькое нежное ушко. Только и всего. А внутри как будто бубен включили. Гулкие тяжелые удары разлились по телу: бум, бум… И я спросил:
- Ну что, поехали дальше?