Джек надел пару мягких кожаных перчаток и поглубже натянул капюшон, скрывая лицо.
— Комната внизу предназначена для хранения их лучших ковров. В двух комнатах от неё — закрытая шкатулка, где лежат рубины. Ты останешься в комнате с коврами, стоя на страже, а я украду шкатулку.
— В таком случае, не понимаю, зачем я вообще тебе нужен, — отозвался Андерс. — Такой умелец, как ты, и сам легко с этим справится.
— Могут быть осложнения, — признался Джек, — в число которых входит сторож-демон, охраняющий богатства этого здания.
Андерс повернулся, чтобы посмотреть на него снизу вверх.
— И мне придётся сразиться с этим демоном?
— Это крайне маловероятно. Я рассчитываю, что мы сможем добраться до цели и отступить, прежде чем возникнет хоть малейшая вероятность встречи со сторожем. Я попросил тебя пойти со мной лишь из-за одного на сто — нет, на тысячу — шанса, что демон сможет узнать о нашем присутствии.
Джек опустился на колени рядом с люком и произнёс слова отпирающего заклинания, легко проведя рукой по крышке. С негромким звуком засов на другой стороне отодвинулся. Прежде чем светлобородый северянин успел передумать, Джек открыл люк и соскочил внутрь.
Он приземлился на мягкую груду ковров, окружённую глубоким мраком. Он всегда умел находить дорогу во тьме. Ни разу не споткнувшись, он скользнул к двери кладовой и приоткрыл её, выглядывая в коридор. Шахматный пол и резные деревянные панели поблескивали в свете ламп снаружи. Высматривая любое движение, Джек услышал, как позади него уже не так ловко приземлился Андерс.
— Оставайся здесь, мой любезный Андерс, — тихо сказал он, — и будь готов сразу же прийти мне на помощь, если я позову.
— Можно сначала задать простой вопрос?
— Конечно.
— Как ты собираешься разделить пять камней, Джек? Разумеется, четыре или шесть не стали бы проблемой, но пять разделить между двумя партнёрами сложно.
Джек притворил дверь, оставив лишь тончайшую щель, и обернулся к Андерсу.
— Что ж, для начала каждый из нас получит по два рубина. Это будет справедливо.
— Итого четыре, — заметил Андерс. — Ты хочешь сказать мне, что ради честного и равноценного дележа добычи оставишь пятый братьям Кулдат?
— Ну разумеется нет, — ответил Джек. — Пятый получу я.
Андерс нахмурился.
— Твоя убеждённость беспокоит меня, дружище Джек. Как ты пришёл к такому выводу?
— Это просто. Сегодняшнее приключение устроил я, и это я нашёл способ проникнуть внутрь. Следовательно, большую часть сокровищ должен получить.
Джек упёр руки в бёдра, приняв выражение благородной снисходительности.
— Конечно, твоя помощь тоже важна, поэтому я с радостью отдаю тебе две пятых сегодняшней добычи. Заметь, что я честно и без обмана обошёлся с тобой ещё до того, как приступать к работе. Другие наши коллеги могли позволить вопросу пятого камня повиснуть в воздухе, пока добыча не окажется в руках. По моему опыту, это ведёт к необдуманным действиям и резким словам.
— Я не убеждён, — отозвался северянин.
— А стоило бы, дружище Андерс. В любом и всяческом отношении я — воплощённая честность. Я не только горжусь своей искренней и прямолинейной натурой, но также, как я считаю, могу утверждать, что никогда не позволял заведомой лжи сорваться с моих губ. Я не способен даже не мельчайший обман, и каждый день молюсь о том, чтобы умереть самым ужасным и жутким способом, если не смогу придерживаться собственных идеалов достойного и высокоморального поведения.
— А как это?
— Достойное и высокоморальное поведение? Что ж, я считаю…
— Нет, нет, другое. Самый ужасный и жуткий способ умереть. Какой он, по-твоему?
Джек поднял руку, будто собираясь ответить, задумался на мгновение, затем опустил её.
— Я точно не знаю.
На миг смутившись, он постучал пальцем по подбородку и сдался, пожимая плечами.
— Я подумаю об этом. Ты доволен нашей договорённостью?
Андерс поморщился.
— Принимаю, при одном условии: если мне придётся сражаться с демоном, пятый камень получу я.
— Уверяю тебя, в этом условии нет никакой необходимости, — сказал Джек.
— Если это и в самом деле так, то ты должен легко на него согласиться. Итак, ты согласен?
Джек вздрогнул и слабо улыбнулся. Андерс был куда умнее, чем казалось.