— Давай я пока разрешу тебе вскрыть только одну могилу, а, Сэнди? А потом, если ты в ней ничего не найдешь, я рассмотрю вопрос со второй.
Ветеран сыска мобилизовал всю свою силу убеждения.
— Я готов поклясться чем угодно, ваша честь, что если мы найдем нож в первой могиле, то ко второй не подойдем и на пушечный выстрел. Зато если нам придется заниматься и ею, лучше заранее иметь на то ваше разрешение. Уверяю, это сэкономит кучу денег городским властям, не говоря уже о вашем бесценном времени.
— А, брось, твоя лесть дерьма не стоит, — сухо отозвался на это судья и сразу перевел взгляд на Руби. — Извините за грубое слово, детектив. Сами вы что обо всем этом думаете?
— Мне кажется, в таких случаях не важно, чего стоит лесть.
— Почему-то я почувствовал себя сейчас загнанной старой лисой, — признался он и поставил на ордере свою закорючку.
Бригада «землекопов», собравшаяся в семь утра следующего дня на кладбище Марте, состояла их четверых детективов: Яниса, Джасмунд, Боуи и Энди Воско из отдела ограблений, а также троих рядовых из подразделения криминалистической экспертизы. Прибыл и Ральф Медина из городского совета, чтобы, как он выразился, «присмотреть за порядком в своем хозяйстве»; полицейский фотограф, снял на пленку намеченные к вскрытию могилы.
Арсенал для работы подготовили внушительный. Были привезены доски, целый набор разнокалиберных лопат, заступов и мотыг, несколько мотков тонкой веревки, два больших строительных сига. Здесь же в коробках и кожаных чемоданчиках стояло оборудование экспертов-криминалистов рядом с дюжиной трехлитровых бутылей питьевой воды.
— Держу пари, к концу дня и глотка не останется, — заметил по этому поводу Янис. — Сегодня будет жарко.
И в самом деле, хотя по календарю была зима, на безоблачном небе все выше взбиралось яркое солнце, и уже сейчас ощущалась высокая влажность.
Как и договаривались накануне, все пришли в старье — главным образом, в тренировочных костюмах, кое-кто в резиновых сапогах. Руби одолжила у Ширли Джасмунд мешковатые джинсы, но они все равно неприятно врезались ей в пояс.
В первую очередь им предстояло заняться более старой могилой. На растрескавшемся надгробии все еще ясно читалось имя — «Юстас Мэлдон Дойл», и год смерти — «1903».
— Послушайте, это же тот самый год, когда братья Райт подняли в воздух первый аэроплан! — заметил кто-то.
— Здесь самая старая часть кладбища, — подтвердил Янис. — Она же — ближайшая к тому дому, где жили Икеи.
Для начала криминалисты под наблюдением своего сержанта сколотили из досок прямоугольник, который водрузили поверх могилы, обозначив границы раскопок. Затем вдоль и поперек деревянного короба натянули несколько рядов веревок. Так образовались двадцать четыре квадрата со стороной примерно в тридцать сантиметров. Теперь можно было вести методичный поиск и четко зафиксировать, что и где именно найдено.
Если только они вообще найдут что-нибудь, с тревогой думала Руби. Деловая суета нисколько не придала ей уверенности. Дойл был лжецом и не мог не соврать хоть в чем-то. Велик был шанс, что нож в могиле был его выдумкой, не более. Ее вывела из задумчивости реплика командира группы криминалистов, обращенная к Янису:
— Теперь твоя очередь поработать, Сэнди. Мы представляем здесь науку, а твои люди — грубую рабочую силу, ха, ха!
— Как скажете, босс, — Янис взял в руки лопату и обратился к своей маленькой бригаде:
— Давайте сыграем в классики.
Он определил для себя квадрат и осторожно начал копать. Остальные трое сыщиков из Тампы и Руби с ними тоже выбрали по квадрату и взялись за инструменты.
— Копаем на пятнадцать сантиметров в глубину, — дал указание Янис. — Потом, если понадобиться, еще на столько же.
Почва попалась высохшая, твердая и поддавалась плохо. Небольшими кусками землю сбрасывали в ведро, а потом, когда оно наполнялось, откидывали на сито и просеивали. Процесс оказался мучительным и нудным. Скоро все пятеро взмокли. К концу первого часа вскопать на пятнадцать сантиметров вглубь удалось только половину квадратов. Сделав по глотку воды, они взялись за остальные. Через два часа непрерывной работы были найдены лишь три предмета: старый кожаный собачий ошейник, пятицентовая монета с цифрами 1921 на ней и пустая бутылка. Ошейник и бутылку сразу выбросили, а монету, как заявил Янис, позабавив всех, следовало сдать в городское казначейство.
Еще два часа спустя они вскрыли почву на добрых тридцать сантиметров, но безрезультатно.