— По сравнению со смертью нашего юного принца, — продолжал Папа, — это, конечно, малая утрата, но, тем не менее, я разочарован тем, что никто из наездников, защищавших честь моей семьи, не выиграл Скачки. Это весьма огорчило и меня, и моего брата.
— Я сожалею об этом, ваше святейшество. Но может ли человек спорить с судьбой? Вы должны согласиться, что Богиня была не на нашей стороне.
— Я не могу согласиться с подобным кощунством, наглец! — побагровев, воскликнул Папа. — Как глава церкви я не верю ни в каких богинь!
— Это всего лишь оборот речи, ваше святейшество, — ловко поправился Энрико и одновременно, сделав вид, будто, закашлявшись, растирает себе грудь, сотворил Знак Фортуны. Папа поморщился.
— Я хотел лишь сказать, — продолжил шпион, — что бывают вещи, которым, что ни делай, всё равно не суждено сбыться — вроде как не судьба была выжить молодому принцу. Для победы на Скачках я сделал всё, что мог, но реморанцы суеверны. Увидев крылатое чудо, наездники начисто потеряли голову — все, кроме того, что скакал за Овен.
— Кто победил, мне известно, — раздраженно проговорил Папа. — Готов, тем не менее, согласиться, что после рождения крылатой лошади счастье отвернулось от нас. Возникает вопрос, что делать с тобой теперь, после окончания Скачек. Я предлагаю тебе сопровождать моего брата герцога, когда он достаточно окрепнет, чтобы отправиться в Джилью на похороны сына. Уверен, что он найдет тебе какое-нибудь подходящее занятие.
Фалько наконец-то был назначен день операции, и он не мог утерпеть, чтобы не сообщить об этом Джорджии. Позвонив он нашел ее в состоянии полного отчаяния.
— Исчез, ты говоришь? В каком смысле? — переспросил он.
— Рассел уехал в Грецию до самого конца каникул и, наверное, забрал талисман с собой… или окончательно сломал его. Выполнил-таки свое обещание посчитаться со мной.
— Мне очень жаль, — сказал Фалько. — А моим пером ты не можешь воспользоваться? Если хочешь, я отдам его тебе.
На другом конце провода наступило долгое молчание.
— Нет, не думаю, — проговорила наконец Джорджия. — Оно не было предназначено мне и скорее всего не сработает.
Герцог Никколо проспал двенадцать часов и проснулся с обновленными силами. Он приказал слуге побрить его и аккуратно подровнять поседевшие волосы, а затем, к облегчению всех своих детей, плотно позавтракал. Герцог желал, оставив пережитое горе позади, вернуться к нормальной деятельности. О том, что происходило накануне, у него остались лишь туманные воспоминания. Где-то в глубине сознания он чувствовал, что Фалько умер не совсем так, как об этом было объявлено, но эту мысль он постарался похоронить так же глубоко, как вскоре похоронит тело своего сына.
О том, что происходило после смерти Фалько, полностью забыть герцог не мог. Было что-то загадочное в том, как Фалько покинул этот мир, и каким-то образом это было связано со Странниками, хотя Никколо и не мог вспомнить то, что он увидел в зеркале Родольфо. Герцог решил ужесточить принимаемые против них меры и доподлинно выяснить, на что же эти люди способны.
С этой целью он вызвал к себе сыновей, решив провести семейный совет. Первым явился Гаэтано, и новость, которую он принес, была достаточно неприятной.
— Уехали? Беллецианцы уехали? — недоверчиво переспросил Никколо. — Даже не потрудившись соблюсти приличия и не дождавшись похорон моего сына?
— Герцогиня настоятельно просила передать вам, отец, ее глубочайшие извинения, — сказал Гаэтано. — Мы не хотели будить вас, когда вы глубоко уснули в первый раз за последние много дней. Вчерашний день был еще заранее назначен для ее отъезда, и она не чувствовала себя спокойной, покинув свой город на такой, долгий срок. Прошло уже две недели с тех пор, как и она, и регент уехали из Беллеции, а вы знаете, каким уязвимым становится государство в отсутствие своего правителя.
— Сам я уже вдвое дольше отсутствую в Джилье, — пренебрежительно произнес герцог.
— Выступить против вас, отец, не посмеет никто, герцогиня же пришла к власти всего год назад. Трудно удивляться тому, что она чувствует себя гораздо менее уверенно.
— Всем нам пора возвращаться в свои города, — сказал Никколо. — У нас впереди много важных дел: похороны, свадьбы и, прежде всего, борьба со Странниками.
— Зачем? — дерзнул спросить Гаэтано. — Из-за того, что мы потеряли Фалько? Вряд ли в этом есть их вина.
Никколо непонимающе посмотрел на сына.