Пальцы Чезаре сжались на локте Лючиано. «Ди Кимичи», — прошипел он. Заклятье было разрушено.
— Или же, если желаете, можете летом посетить герцогский дворец в Джилье, — продолжал Гаэтано. — Герцог Джильи — мой отец. Он может обеспечить вам известность и славу.
— Быть может, вы предпочтете приехать вместо этого в Беллецию, — выступив вперед, сказал Лючиано. Джорджия была поражена. Перед нею был теперь не тот мальчик с мечтательными глазами, которого она когда-то знала, а богатый придворный, готовый соперничать с одним из этих страшных ди Кимичи.
— Я знаю, что герцогиня будет счастлива услышать вашу игру, — продолжал Лючиано. — Мне довелось быть учеником ее отца-регента, сенатора Росси, и я уверен, что он одобрит мое приглашение.
Арфист поднялся на ноги и передал перстень своей спутнице. Роста он был, как теперь стало ясно, очень высокого.
— Благодарю вас обоих, — сказал он, обращаясь к Гаэтано и Лючиано. — Я, однако, играю только для самого себя. Ни слава, ни деньги меня не интересуют.
Чезаре бросил многозначительный взгляд на вельветовую шляпу, но на Аурелио это не произвело да и не могло произвести никакого впечатления. Когда он повернулся своим бесстрашным лицом к собеседникам, они поняли, что его темно-голубые глаза ничего не видят. Он протянул руку к своей спутнице, приготовившейся увести его с площадки. Она перехватила взгляд Чезаре и молча приложила палец к своим губам.
Джорджия мгновенно поняла, что Аурелио не знает о сборе денег и что эта женщина — его сестра? его подруга? — не хочет, чтобы он об этом знал.
— Не уходите, — сказал Гаэтано. — У меня и в мыслях не было обидеть вас. Не согласитесь ли вы, по крайней мере, отправиться вместе с нами в наш дворец и немного подкрепиться?
— Чтобы подкрепиться, есть места и поближе, — твердо проговорил Лючиано. — Я буду счастлив, если вы окажете мне честь быть моими гостями. — Он и сам не знал, что так притягивает его к этому музыканту, но не собирался отступить и позволить ди Кимичи увезти его.
Лючиано и Гаэтано, глядя в упор друг на друга, стояли рядом со слепым музыкантом и его помощницей. Фалько, с трудом ковыляя, подошел к ним. Вместе с Джорджией и Чезаре, они образовали тесную группку в самом центре маленькой площади.
— Я был бы не прочь поесть и немного выпить, Рафаэлла, — сказал Аурелио.
Рафаэлла уже переложила серебро и перстень ди Кимичи в привязанный к своему поясу кошель и теперь подала шляпу Аурелио.
— Тогда пусть один из этих добрых синьоров угостит нас, — сказала она.
— Мне было бы приятнее, если бы это сделали они оба, — проговорил Аурелио. — Когда два претендента борются за один и тот же приз, они могут стать друзьями. — Он надел шляпу, примяв ею свои темные волосы. На эффект, произведенный его словами, Аурелио не обратил никакого внимания.
— Теперь ты видишь то, что можно увидеть только на похоронах Папы, — сказал Энрико своему новому приятелю. — Редкостное, прямо скажем, зрелище.
— О чем ты? — спросил Диего.
— Трое из Овна и двое из Девы уходят одной компанией, — ответил Энрико. — Хотя, если говорить честно, особо счастливыми в связи с этим они не выглядят!
— Это всё, верно, из-за музыки, — заметил Диего. — Но Овен и Дева вроде ведь не враждуют, разве не так?
Энрико фыркнул.
— Вот и видно, что ты живешь не в Реморе! Формально их враги — Рыбы и Весы, но Беллеция и Дева не ладят друг с другом, а те парни — из Беллеции. Курчавого я сам видел там — он, между прочим, в большой милости у новой герцогини.
— Ну, — сказал Диего, не желая оставить последнее слово за собеседником, — а те, которые из Девы, это же ди Кимичи — сыновья самого герцога.
Он почувствовал себя полностью вознагражденным, увидев, как вздрогнул Энрико.
— И вправду? — овладев собой, спросил Энрико. — Что за совпадение! Я ведь сам работаю на герцога. Которые это из принцев?
— Эти двое не совсем настоящие принцы, — ответил Диего. — Не владетельные принцы, во всяком случае. Это только почетные титулы. Гаэтано — ученый, наукой занимается в университете Джильи, а бедный малыш Фалько — ну, кто знает, кем он теперь будет? Два года назад он кем только заблагорассудится мог бы стать.
— Это тот паренек с костылями? — спросил Энрико. — А что с ним случилось? Слушай, а почему бы мне еще по стаканчику не заказать?
Одним из главных достоинств Энрико как шпиона было четкое ощущение, когда следует прекратить прямую слежку за намеченной жертвой и приступить к сбору дополнительной информации, которая сможет пригодиться впоследствии.