Фалько ковылял между стойлами, поглаживая лошадей и заговаривая с каждой из них. Он всё еще знал их по именам — Фьордилиджи, Амато, Карамелла — и они помнили его и приветственно ржали, когда он проходил мимо.
— А что там за лошадь? — спросил Фалько, вглядываясь в темное стойло, где виднелся незнакомый ему силуэт покрытой попоной лошадки.
— О, просто новая кобылка, которую мы объезжаем для вашего отца, — нервно ответил Нелло, стараясь отвести Фалько подальше от стойла. — Я бы не подходил к ней. Очень уж норовистая.
Фалько позволил конюху проводить его обратно на залитый солнцем двор, но, уходя, он услышал, как странная кобылка тихонько заржала — так жалобно, что звук этот надолго врезался в память мальчика.
В округе Львицы слепой мануш поднял голову, словно прислушиваясь к чему-то очень далекому.
— Что случилось? — спросила Рафаэлла.
— Что-то неладное творится в этом городе, — сказал Аурелио. — Это уже выходит за рамки обычных перед Скачками подкупов и сделок. Если кто-то забрал zhou volou у Овна, значит, этот кто-то пытается украсть их счастье. И Богиня рассержена.
— Что она сделает? — спросила Рафаэлла.
Аурелио обратил свои темные незрячие глаза в ее сторону.
— Поживем, увидим, — ответил он. — Только для того, кто ворует счастье, это обернется большой бедой.
Приближалось время, назначенное для пробного перемещения Фалько. Он уже дал знать прислуге, что его друзья останутся во дворце на ночь. Для них приготовили соседние с покоями Фалько комнаты, и все трое поужинали в семейной трапезной. Зал был намного меньше, чем тот, в котором когда-то праздновались именины Гаэтано, но всё же достаточно велик для того, чтобы вызвать у Джорджии чувство благоговейного трепета.
Что подумает Фалько, привыкший к дворцам с их бесчисленными комнатами, о ее скромном жилище?
Джорджия и Лючиано пытались дать Фалько представление о жизни в двадцать первом столетии, но вскоре отказались от этой бессмысленной затеи. Фалько, например, просто не мог осознать возможность существования движущихся без лошадей экипажей. «Если лошади не тянут их спереди, то, значит, толкают сзади?» — спросил он недоверчиво. Наконец они решили, что лучше будет, если при этой пробной попытке Фалько просто увидит всё своими глазами.
Джорджия почти не ела, да и все трое стремились приступить к делу. После того, как в Талии стемнело, у них оставалось всего несколько часов для перехода в другой мир и возвращения оттуда. Фалько отпустил прислугу, и все трое отправились в его спальню, где Джорджия вынула серебряное колечко из своей брови. Она подала его мальчику, и тот, несколько мгновений с любопытством повертев колечко, надел его на свой мизинец.
Зайдя за ширму, Фалько переоделся и вернулся, выглядя в своей белой ночной рубашке до смешного хрупким и юным. Присев на край своего огромного ложа, Фалько спросил:
— Что я должен буду сделать?
Джорджия подошла и села рядом с ним.
— Это и просто, но одновременно и тяжело. Ты должен уснуть, думая о моем доме в Англии, доме, откуда пришло это колечко. Я расскажу тебе о нем, так что ты сможешь его представить. Теперь ложись, а я устроюсь на полу рядом с твоей постелью.
Фалько не без усилий забрался на свою высокую кровать, а Джорджия улеглась на парчовом ковре рядом с нею.
— Это будет похоже на сказку перед сном, — сказала она. — Я расскажу тебе, как выглядят мой дом и моя спальня. Помни только, когда проснешься в новом мире, то, о чем я тебе говорила. Если всё пройдет нормально, я тоже буду там. Если проснешься первым, просто разбуди меня.
Джорджия вынула из кармана свой собственный талисман.
— Лючиано, — проговорил Фалько. — Не покидай нас.
— Не покину, — ответил Лючиано, усаживаясь в стоявшее рядом с ложем кресло. Он знал, что ему предстоит долгая ночь.
Солнечные лучи потоком лились сквозь окно — прямо налицо Джорджии. Она лежала в своей постели, изогнувшись, словно ложка, чтобы костлявая спина Фалько не давила ей в ребра. Какое-то мгновение Джорджия и сама не могла поверить, что всё удалось.
— Фалько! С тобой всё в порядке? — прошептала она затем.
Он повернулся к ней, обводя своими огромными глазами незнакомую комнату.
— Мы это все-таки сделали! — сказал он, осторожно снимая с пальца колечко, которое Джорджия тут же вставила себе в бровь.
Спрыгнув с кровати, Джорджия занялась английской одеждой, в которую надо было переодеть Фалько. Она показала ему всё, включая немало озадачившее мальчика белье. Затем она подала ему тросточки.