Первым была литература, потом - история. Дальше второй завтрак. Перемена длилась двадцать минут, за это время наша четвёрка обсудила детали.
- Чур я буду мафией! - отметила Эванс. Её глаза горели от радости и предвкушения, потому что она с нетерпением ждала этого дня.
- Конечно, Виктория. Потому что играть у тебя получается лучше всех, - Эванс встрепенулась, парни переглянулись.
- Это было грубо, - признался Джеймс. Женевьев удивлённо посмотрела и тут же добавила:
- Я имею в виду, что... Да, ты будешь мафией, - Виктория слабо улыбнулась и опустила голову. Парни же начали делать пометки в блокноте.
- Я буду врачом, хорошо?
- Фред, тебе прекрасно подойдёт эта роль, потому что эта твоя работа по жизни. Ты всем помогаешь и всех лечишь, - на этот раз встрепенулся уже Фред, а Беккер и Эванс переглянулись. - Я имею в виду... Да, хорошо.
- А я это... Буду мирным жителем. Только, пожалуйста, без твоей колкости.
- Конечно, без этого, потому что мне придумать для тебя нечего.
- Кхм, лучше бы было что, - отметил Фред. - Было бы не так неловко.
- Короче, ребята. Ваша задача на сегодня-завтра такова: вы должны пройтись по каждому из нашего класса и спросить, будут ли они присутствовать на нашем квесте. Потом мы определим, кто кем будет. А я договорюсь со взрослыми по поводу техники.
- Техники? - насторожилась Виктория. Но Женевьев ничего не ответила, лишь встала из-за стола, взяла учебники и сказала:
- Скоро урок, поэтому надо идти, - ребята кинули друг на друга вопросительный взгляд, но тут же последовали примеру Женевьев.
Уроки закончились, тройка пошла расспрашивать всех, а Женевьев начала готовиться к похоронам. Её сильно ничего не напрягала, она знала, что он не мёртв (куда уж хуже, если для неё его и в помине не существует). Она даже не оделась в траурный костюм; просто чёрные джинсы, белая футболка, серая кофта, серые кроссовки. Она взяла с собой рюкзак с деньгами и всякой мелочью, которая пригодится ей, и распустила волосы.
Время поджимает. Она собралась и вышла из школы. Надела большие беспроводные белые наушники и включила музыку. Время в дороге летело, казалось, что Женевьев прослушала лишь одну песню.
И вот: красота. Она дошла до места назначения. Погода была пасмурной, где-то проглядывало солнце, было прохладно, но терпимо, трава была ещё зелёной. Найдя плиту, на которой было написано: "Здесь похоронен Томас Эндрю Блайт", Женевьев увидела и плиту Бет. Темноволосая стала оглядываться по сторонам. Ничего. Пусто и тихо. На её телефон пришло сообщение:
"Поверни голову на девять часов".
Женевьев так и сделала и увидела в далеке домик. Видимо, там находится охрана, но, исходя из этого сообщения, там нет её. Она не поддавала виду, что ей кто-то что-то сказал, или что она что-то узнала; как будто она просто гуляла. Подойдя ближе к домику, девушка ещё раз оглянулась и ворвалась внутрь.
- Привет, моя любимая Женевьев! - это был Джон. Выглядел он потрёпано.
- Да-да, взаимно, - девушка осмотрела комнату (она была одна), но не нашла ничего того, что искала. - Он же жив. Просто сидит в тюряге. Или даже сбежал.
- Женевьев, не хотелось этого говорить, но мы действительно не знаем, где он и что с ним, - тихо сказал парень, аккуратно подходя к ней. - Твоя мама уехала домой к своей маме, а Бет в городе.
- Что Бет там делает?
- Закупается и ищет жильё. Мы решили, что атаку лучше провернуть тридцать первого октября, так как будет вечеринка. Увы, последняя.*
- Стой, - строго начала Женевьев. - то есть ты хочешь сказать, что Томас неизвестно где, мама сбежала, оставив меня, Бет шляется по городу, не боясь полиции, зная, что за нами следят после произошедшего? Я правильно понимаю? ‐ здесь теперь она стала походить к нему, смотря на его лицо. Эмоции могут сказать больше слов (глаза тоже).
- Да... Да, ты правильно понимаешь, - Джон опустил голову. Его качало из стороны в сторону. И возникает вопрос: он боится за свою дальнейшую судьбу из-за той нелепой ситуации или то, что Женевьев прямо сейчас разорвёт его в клочья.
- Вы совсем обезумили?! - её глаза чуть не выкатились наружу, голос вздрогнул то ли от гнева, то ли от ужаса.
- Тише, тише, Женевьев, - тот начал её успокаивать, хватая за локти и осматриваясь по сторонам.
- Вы совсем обезумили?! - спросила она его ещё раз, но только тише.
- Я понимаю тебя. Я сам в шоке, - начал уверять её он. - Я честно-честно в шоке. Я останавливал Бет и твою маму, но они решили, что так будет лучше.
- А ты тогда почему здесь остался?
- А ты тогда почему пришла сюда, зная, что твой отец жив по твоему мнению?
- Я думала, что встречу тебя.
- Я тоже так думал! - она затихла, а Джон продолжил: - Я специально не уехал, чтобы рассказать тебе всё, ведь другого места и времени не будет.
- Это было очень "логично", Джон. Это именно то самое место и время, когда за нами могут проследить.
- Так я этого и добиваюсь, - тихо просвятил её парень. На лице Женевьев проскользнуло недоверие, но оно сразу сменилось интригующей улыбкой. Она достала блокнот и вырвала оттуда листок, написав: "Напиши, когда я понадоблюсь в экстренном случае", и передала Джону. Тот прочитал, кивнул, разорвал листок и съел.** Та лишь кинула одобрительный взгляд и ушла.