— До свидания! — крикнул вслед Шохов.— Приходите, я буду ждать! — Он смотрел вслед Наташе. А потом поднялся и стал глядеть в окошко, как она быстренько, почти как девочка, шла через его двор. И впервые, кажется, пожалел, что из-за своего высокого забора он не увидит ее дальше.
К вечеру того же дня его навестила Галина Андреевна. Но пришла она на этот раз не одна, а с дядькой, который вел тогда с Шоховым переговоры от имени ярославских переселенцев. Шохов помнил, что зовут его дядя Федя.
Пока Галина Андреевна наливала из термоса бульон, пока резала хлеб и мазала маслом, дядя Федя въедливо и дотошно весь дом рассмотрел и на чердак заглянул, где еще стоял шоховский балаган, и стену пальцем ковырнул, разве только что не нюхал.
Шохов ревниво следил за ним, односложно отвечая Галине Андреевне на вопросы, как он себя чувствует, что принимал из лекарств и был ли кто-нибудь из врачей. Пока Шохов ел, Галина Андреевна занялась приборкой, а дядя Федя, стоя у кровати, выспрашивал, где оргалит доставал, где толь, где цемент и кирпич.
— Калёвочкой опанелку-то вырезал? — спросил он.
— Да, чтобы красивше...
— Обналичку, значит. А наличники?
— Наличники простые будут.
— А печка?
— Трехоборотка,— отвечал с набитым ртом Шохов.
— А чем облицовывать будешь?
— Нечем пока. Вот, написал кой-кому, может, хоть в посылке пришлют плиточку...
— М-да,— произнес дядя Федя. Маленький, но коряжистый и ужасно все-таки въедливый. С ним ухо надо держать востро. Но хоть так подумалось, а приятно было, что по-свойски поговорили, что дядя Федя вроде бы одобрил шоховский дом и замечаний никаких не сделал.
Теперь они расположились около Шохова. Галина Андреевна в ногах на койке, а дядя Федя присел на корточки прямо в головах. Он произнес, что пришли они к Шохову, конечно, чтобы его навестить, но у них и дело есть к нему. Дело весьма и весьма важное.
Шохов кивнул, пытаясь угадать, о каком деле может идти речь, уж не о новоселье ли, которое он тогда хитростью навязал им.
— Так вот, Афанасьич, — сказал дядя Федя и достал папироску.— Затеваем мы избную помочь. И тут твое участие необходимо.
— Кому? — спросил Шохов. — Затеваете-то?
Галина Андреевна посмотрела на дядю Федю, а тот задумчиво крутил незажженную папироску, все не решаясь ее закурить около больного.
— Да Макару Иванычу, кому же еще,— сказала со вздохом Галина Андреевна.
Шохов ничего не ответил, лишь кивнул. Это не могло означать его согласия, а лишь знак, что он понял, о чем идет речь.
— Он же без денег,— продолжала Галина Андреевна.— А в избе им с Петрухой тесновато. Вот мы и решили...
— Кто это мы?
— Кто здесь живет, те и решили,— сказала Галина Андреевна, вовсе не замечая некоторой грубоватой прямолинейности вопроса.
— А почему, собственно, ко мне? — тем же тоном, нисколько не сдерживая своей неприязни к теме разговора, опять спросил Шохов.
Но тут вмешался дядя Федя. Очень простодушно воскликнул:
— Афанасьич, ну как же без тебя? Ты тут главный человек! Главный строитель!
— Какой я главный тут? Да и болен же.
— Афанасьич,— опять сказал дядя Федя.— Ты не работай, раз не можешь. Это все поймут как надо. Нам и советы твои важны. Да кто-то и должен командовать? Да?
Шохов молчал, и гости молчали. Его не торопили. А он теперь и сам не понимал, чего он так взвинтился. Наверное, все происходило от разрыва с Петрухой, виной этого разрыва, пусть и косвенной, он считал деда Макара. Да и вообще дед раздражал его. И своей якобы беспомощностью, и гонором, и своей привлекательностью для Петрухи, и уж непонятно чем. Вот хоть и бессребреник, а домик-то норовит за общественный счет построить. Жаль его всем. А Шохова никто не жалел. Никто не сочувствовал, когда он тут в одиночку крутился, добывал материалы и на горбу доски таскал. А потом слег, загибался, можно сказать. Так не дед Макар, не Петруха, а другие пришли выручать...
Вот это, последнее, он и высказал в несколько обиженных тонах, прибавив, что никогда не думал, что они могут бросить больного человека. А если бы он вообще умер? Ведь ему было плохо. Очень плохо.
Галина Андреевна тут же ласково его перебила:
— Григорий Афанасьич, как же вам не стыдно? Я вас не только от себя, я вас и от них навещала.
— Да бросьте! — отмахнулся он. Он не верил сейчас никому, и Галине Андреевне тоже.
— Честное слово! Я вам правду говорю! Они постоянно спрашивали о вашем здоровье. Но ведь они тоже заняты. Петр Петрович у нас такое дело заварил...
Так как Шохов молчал, она добавила:
— Он электричество решил всем провести.