Но с полей доносилось: «Из-за о-о-острова на Стрежень, на просто-о-ор…» И Славка вне себя от радости вскрикивал: «Он, он, Прохор с обедом!» Мы, громко сглатывая, бежали кляче навстречу.
Как-то ночью, когда мы только-только разложили уставшие косточки в ряд, Кислушка вдруг сказала мечтательно:
– Девочки, мы все уже кого-то любили… или любим… или полюбим… Давайте поговорим! А то уже две недели вместе, а еще ничего не знаем друг о друге!
Мы помалкивали. Размечталась!
– Помните, – не унималась Кислушка, – как мы зачитывались стихами о любви? Мы и сами писали стихи, давайте их почитаем друг другу! Если хотите, я начну!
– Давыдова, почему не работаете? – прямо передо мной стоял Владимир Григорьевич.
– Она думает, – заверила Кислушка с ухмылкой.
– Думаю, – подтвердила я и призвала на помощь все курсовые, какие мы только ни делали: фронтальные композиции, упражнения на втягивающее пространство – мы узнали, что козырек над подъездом, это и есть организация втягивающего пространства, кто бы мог подумать? Еще мы проектировали детскую игровую площадку, выставочный павильон, знак «Европа-Азия» – это было интересно, но смутно. С этим знаком мы тогда все замучились и были в таком тупике, что никто нам не мог помочь. Да и особенно не помогал. Поглядел однажды у меня эскизы один преподаватель, даже не помню, как его звали, ткнул пальцем: это делайте. А почему?
Владимир Григорьевич в очередной раз прошел мимо, и я уткнулась в кальку, преодолевая отвращение к горизонталям, анализам рельефа, инсоляции, аэрации, ко всем этим зонам функционального зонирования. Я не могла понять, как это все мне поможет придумать поселок. Я изрисовала кальку кружками – селитьбой, квадратиками – местами приложения труда, и эллипсами – рекреационными зонами. У нас в школе были рекреации, такие темненькие уголки в конце коридора, где мы должны были отдыхать на переменках.
Солнечный зайчик появился неожиданно.
Перепрыгнул со Славкиного циркуля на пышную шевелюру нашего нового преподавателя, сколько их уже было и сколько еще будет? Придут, проведут один проект и исчезнут, будто их и не было. Зайчик попрыгал по стене, по доске и снова устроился в волосах новенького. Он вдруг забеспокоился, поглядел по сторонам, тут объявились и другие солнечные зайчики, и все столпились на его щеке. Он осторожно ощупал голову, щеку, застыл и резко обернулся. Но не тут-то было, зайчики спрятались на балке, выстроившись в рядок. Кислушка прошипела: немедленно прекратите! И зайчики прыгнули на ее сумку со спицами. Спицы вспыхнули. Новенький протопал прямо к ней, остановился, поморщился и вернулся к окну, сложил руки на груди, будто бы только и ждал, когда проект наконец закончится.
Мы тоже этого ждем не дождемся и давно бы смылись, если бы не боялись, что Владимир Григорьевич опять начнет допрашивать, куда это мы и откуда, почему не работаем, где клаузура.
Кто же клаузуру делает «в школе»? Тут с мыслями-то не соберешься. Да и все равно потом будем доделывать «дома».
Кислушка раскрашивала зоны. Прохор тоже трудился. Я изучала их прилежные затылки. Это очень правильные затылки, сразу видно: затылки образцовых студентов, образцовой пары, может быть даже в скором времени – образцовой супружеской пары. Ведь существует же вознаграждение за такое упорное ожидание, за такую упорную любовь, о которой знает вся группа, кроме Прохора, которая началась так давно, еще когда Прохор командовал нами в колхозе. Мы жили в березовой роще, по вечерам жгли костры, Прохор пел и играл на гитаре, Кислушка млела и после в вагончике читала стихи. То свои, то чужие, но исключительно о любви.
– Осталось пять минут, – сообщил Владимир Григорьевич.
Мы заканючили, а можно мы потом сдадим! Он обратился к новенькому:
– Как вы думаете?
– Какая же это тогда будет клаузура? – удивился тот. – Нам важны первые впечатления.
Владимир Григорьевич согласился и стал собирать клаузуры.
Едва они вышли, мы возмутились: да кто он такой, свои порядки заводить, мы ничего не успели, а он…
– А по-моему, неплохой мужик, – сказал Прохор. Потом добавил: – Нечего нас поважать.
Тут Кислушка, которая с ним всегда соглашалась, заявила строптиво:
– Вот еще! Он так себя повел, будто бы мы какие-то недоумки! Ничего без него не значим! Сразу начал идеи здесь свои генерировать!