Взгляд Мэнди сказал мне, что я совершил нечто непростительное.
Я привел инноватора на тестирование, куда допускались только законодатели моды — трендсеттеры.
Глава третья
На вершине пирамиды находятся инноваторы.
Первый парнишка, который стал носить кошелек на толстенной цепочке. Первая девчонка, специально натянувшая штаны на пару размеров больше. Ребята, которым первым пришло в голову стирать джинсы в кислоте, втыкать в одежду безопасные булавки, носить поло с капюшоном под кожаной курткой, выпустив капюшон поверх воротника. К их числу относится и мифологический первый паренек, нахлобучивший бейсболку задом наперед.
Когда вы встречаетесь с инноваторами, оказывается, что мало кто из них одет по последнему слову моды и уж тем более гламурно. Вроде бы прикид клевый, но что-нибудь всегда выпадает. Многие из них вообще тянут на фирмоненавистников: не гоняются за брендами и не стараются выдерживать единый стиль. Впрочем, не выдерживать тоже не стараются. Главное, что каждого инноватора выделяет своя особенность, например как Джен выделяет ее способ завязывать шнурки. Что-то принципиально новое.
Ступенью ниже инноваторов находятся трендсеттеры, так сказать, законодатели мод. Цель каждого трендсеттера — стать вторым человеком в мире, подхватить у инноватора новейшую идею и начать ее распространять. Эти ребята внимательно следят за инновациями и всегда готовы перенять что-то многообещающее. Но важно другое — то, что люди в массе своей следят за трендсеттерами и склонны подражать им. В отличие от инноваторов эти ребята всегда в струе, и когда они подхватывают инновацию, она тоже попадает в струю.
Одна из важнейших функций трендсеттера — это функция привратника, своего рода фильтра, отсеивающего настоящих инноваторов от всякого рода чокнутых, ну, скажем, ребят, которые напяливают мусорные пакеты на башку. Правда, я слышал, будто в восьмидесятые в таком виде щеголяли и некоторые трендсеттеры. Без комментариев.
Ступенью ниже располагаются первопринявшие. Эти всегда в струе, у каждого из них новейшая груба, каждый оттягивается под новейший плеер с мини-наушниками, у каждого кайфовый прикид, а дома все нашпиговано последними образцами музыкальной, видео- и прочей техники. Собственно говоря, первопринявшие испытывают на себе распространяемые через трендсеттеров инновации, поэтому их можно назвать еще и испытателями. Однако в отличие от трендсеттеров они испытывают то, что уже считают попавшим в струю, то есть подхватывают новинки не на улице, непосредственно от инноваторов, а из журналов.
Еще ниже у нас располагаются потребители. Это обычные люди, которым требуется увидеть продукт по телевизору, в двух-трех кинофильмах, пятнадцати рекламных объявлениях в журналах и на гигантской полке в торговом центре, прежде чем кто-то из них скажет:
— Слушай, это то, что мне надо.
(Хотя на данном этапе это уже совсем не так.)
Последними являются увальни. Мне они, в общем-то, нравятся. Они гордятся своим допотопным прикидом и прическами до такой степени, что зачастую отказываются от всяких перемен, остановившись на том, что было модным, когда они закончили школу, и с тех пор раз в десять лет огорчаются, когда их старые коричневые кожаные куртки с большими лацканами вдруг опять стали последним писком.
Но даже тогда они отважно натягивают древние футболки с группой «Кисс» или камуфляжную форму.
* * *Неписаное правило гласит: встречи у Мэнди предназначены только для трендсеттеров. Или по крайней мере для людей, которые были трендсеттерами, пока не стали работать на Мэнди. Тут надо понимать: одно дело — подхватывать новинки по внутренней потребности и совсем другое — когда тебе платят за то, чтобы ты был модным. Кто ты после этого? Ловец струи? Исследователь рынка? Поденщик или художник? Классная шутка, да?
Однако насчет Джен это вовсе не шутка. Пусть ей и досталось полета баксов за озвученное мнение, она не перестала от этого быть инноватором и, о чем мне следовало подумать заранее, совершила первородный грех, высказав на этой встрече новую оригинальную идею.
— Ты влип из-за меня в неприятности? — спросила она на улице.
— Да нет, — буркнул я, хотя честнее было бы обойтись одним «да».
— Заливай! Эта Мэнди чуть соску не выплюнула.
— Ну, типа да. Влип из-за тебя в неприятности, — ответил я, представляя Мэнди с соской во рту и невольно улыбаясь.
Джен вздохнула, опустив глаза на заплеванную жвачками улицу.
— Ну вот, всегда так.
— Что всегда?
— Вечно я ляпну не то, что надо.
В голосе Джен слышалась печаль, чего я допустить не мог. А потому набрал воздуху и выдал следующее:
— То есть каждый раз, когда ты тусуешься в толпе, где все соглашаются друг с другом — насчет нового фильма, не важно о чем, от которого они дружно торчат, или группы, от которой балдеют, главное, что все это недавно попало в струю, — ты сразу же заявляешь, что на самом деле это фигня? (Просто потому, что ты так думаешь.) И тут все они начинают пялиться на тебя? Ты это хочешь сказать?
Джен с разинутым ртом остановилась перед магазином «НБА» и на фоне витрины оказалась в обрамлении логотипов команд. Я украдкой посмотрел на ее хмурое лицо.
— Наверное, да, — согласилась она. — В смысле, так оно и есть.
Я улыбнулся. В свое время мне довелось водиться с несколькими инноваторами, и я знал, что быть таковым далеко не сахар.
— Ага, а твои друзья просто не знают, что тогда с тобой делать. И ты сама просекаешь, что сейчас лучше заткнуться и не вякать, так?
— Так оно и есть. Только насчет заткнуться — это глухо, не для меня.
Она двинулась дальше, я — за ней. Народ уже валил с работы, и основной поток прохожих тек нам навстречу.
— Ну и правильно делаешь.
— Как же, правильно. Вечно из-за меня неприятности! Теперь и у тебя.
— Ну и что? Пойми, ролик переснимать все равно уже поздно, да и высказалась ты не по конкретному поводу. Вот скажи ты, к примеру, что у того белого слишком широкий галстук, им, наверное, и вправду пришлось бы что-нибудь менять.
— Ладно, если так. Можно сказать, утешил.
— Джен, тебе правда не стоит расстраиваться. В конце концов, ты единственная из всей тусовки, кто сказал что-то интересное. У нас-то у всех за плечами сотня таких тестирований. Наверное, глаз замылился. Размякли, чутье утратили.
— Ага, а может быть, в том конференц-зале как раз и осуществлялся ФОЧ, а?
— Неужели?
Я поднял глаза на небоскреб, по-прежнему нависавший над нами, и в моей памяти всплыли все лица группы и клиентов, представленные на тестировании. Я мысленно поместил каждое в его ячейку на диаграмме Венна.
Джен права, вся фокус-группа представляла собой большой пример «формата отсутствующей чернокожей».
— Блин! Я даже не заметил.
— Правда?
— Правда. — Мне пришлось улыбнуться. — Слушай, пожалуй, оно и к лучшему, что ты высказалась. Может, это вовсе не то, что Мэнди хотела бы услышать, но наверняка то, что ей нужно было узнать.
Пока мы спускались в подземку и проходили по карточкам через турникет, Джен молчала.
На платформе мы оказались прижатыми лицом друг к другу в плотной толпе — час пик. Вокруг теснились парни с перекинутыми через руку пиджаками (было жарковато), женщины в деловых костюмах и в кроссовках. Мне всегда было интересно, кому из инноваторов принадлежала эта идея, уберегшая от травм столько лодыжек? Джен продолжала смотреть вниз, и я наблюдал, как менялось выражение ее лица: морщился лоб, в зеленых глазах отражался очередной внутренний спор. Наверняка она в подземке корчила маленьким детям рожицы, пока родители не видят, и это у нее здорово получалось.