Священник начал с громкой проповеди, которую собравшиеся вряд ли понимали, потому что она была на церковно-славянском. Потом он стал громко выкрикивать стандартные для священнослужителей словесные формулы, призывающие бога защитить и помиловать «грешных». Затем Илларион вышел из-за кафедры и начал надтреснутым, доходящим до исступления голосом кричать в толпу.
Что именно он кричал, Влад почему-то не запомнил, наверно оказался захвачен общим волнением толпы, которая стала шевелиться как змея под звуки дудки заклинателя. В голове осталась только общая суть его призывов. Отец Илларион призывал бесов выйти из тел человеков и оставить этот мир.
«Ибо ничто не явешеся ниоткуда и, оставя мир сей, убирайтеся в тот, из коего были посланы»! – кричал священник.
Влада пробрала дрожь. Он ощутил, что сам впадает в подобие транса. Волны адреналина раскатывались по всему телу, вгоняя в бездумное состояние эйфории. Порядок мыслей обратился в хаос, так что он перестал нормально воспринимать и запоминать происходящее. Люди вокруг орали, кто-то бился в конвульсиях – по-видимому, доведённый до состояния припадка эпилептик. Прихожане вокруг него улыбались искренне-жуткими улыбками, будто верили, что злой дух оставляет несчастного. Женщины визжали и тянули руки к распинающемуся на возвышении священнику. К тому быстро подбежал молодой прислужник с чашей воды и кропилом, святой отец взял кисть и стал разбрызгивать воду из чаши в толпу, творя кистью в воздухе кресты.
В какой-то момент доведённые до полнейшего исступления люди стали прорываться из рядов к священнику – тот, по-видимому, ожидая их, накидывал на каждого своё одеяние и бил его рукой по лбу, а затем крестил с какими-то словами благословения. Каждый отходил от него со слезами и бессмысленной улыбкой на губах.
Влад не помнил, почему не подошёл с экзорцисту. Он был в таком состоянии, что вполне мог пойти вместе со всеми и, возможно, его судьба сложилась бы иначе. Но то ли толпа, то ли ещё что-то не пустило его вперёд.
Когда всё закончилось, буря эмоциональной энергии в помещении храма затихла, а те, кто не лежали на полу обессиленными, плакали, горячо молясь и поднимая руки к условному небу куполов храма. Влад пришёл в себя. Он успел заметить, что отец Илларион, поддерживаемый молодым прислужником, заходит в позолоченные двери. Он кинулся за ним, перескакивая через лежащих и сидящих верующих, но перед самыми дверями услышал резкие крики, и несколько человек в церковной одежде задержали его.
– Внутрь можно только священнослужителям, – сказал молодой крепкий парень в рясе, стараясь сдерживать волнение.
– Мне нужно срочно поговорить с отцом Илларионом! – срываясь на крик, попытался донести свой посыл Владислав.
– Он сейчас не принимает… Он вообще не принимает, Вы можете прийти к нему на службу…
– Посмотрите на меня! – сказал Влад – Разве я похож на этих? – он показал рукой на валявшихся на полу и сотрясающихся в экстазе веры людей. – Мне очень, оочень нужно поговорить с отцом Илларионом.
Молодой работник церкви долго смотрел на него, потом ответил, опустив глаза:
– Извините, но даже если бы он и принимал людей вне службы, то сейчас отец Илларион вообще не в состоянии с кем-либо говорить.
Он отвернулся и пошёл в боковой проход в техническое прихрамовое помещение.
Влад вышел из храма через главные ворота и сразу пошёл туда, где первый раз говорил с Илларионом.
Он застал его входящим в длинный коридор, где располагались двери в комнаты священнослужителей Лавры. Отец Илларион был бледен, но чёрные глаза горели пугающим огнём.
– Здравствуйте ещё раз, – быстро произнёс Влад, сделав полшага к священнику – Но ваша массовая практика мне не помогла. Понимаю, что Вы устали, но мне нужно знать, что мне делать.
– Все хотят знать, что им делать, – голос отца Иллариона звучал как поющий пень.
– В Москве я столкнулся с чем-то необычным, с чем-то, что не оставляет меня в покое.
– В Москве много такого, – он почти подошёл к своей двери.
– Не все демоны Вам подвластны, отец Илларион, есть вещи, к которым нужен иной подход. Не запирайтесь, это ведь Ваша работа.
Он остановился, глаза засияли ещё сильнее – на этот раз Влад увидел там злость.