— А про вас я вообще говорить не хочу! Если про вас начну, то на карачках отсюда уползете!
И это было явно лишнее. Плешаков торжествующе обвел всех глазами: вы слышали? А я что говорил?
Печенкина сидела угрюмая, на скуластом лице выступили красные пятна. Я еще раз подумал о том, что добрые дела лучше делать вовремя: услужливость задним числом всегда отдает суетой.
— Давайте, — Фомич предостерегающе поднял вверх палец, — держаться, так сказать, в рамках. Вопрос серьезный, тем более не стоит оскорблять друг друга. У вас все? — холодно поинтересовался он у Авдеева.
Мне было до смерти жаль Геннадия. Представляю, что творилось сейчас у него в душе! И тут же отпустил крепкое словечко по своему адресу: не мог подсказать парню, что и когда говорить, как вести себя! Все деликатничаю, вот и поделом, расхлебывай теперь кашу!
Но, странное дело, глупо, неудачно выступил Авдеев, а что-то изменилось в кабинете, переломило настроение. Я с надеждой смотрел на Ермолаева — может, он возьмет слово? Но тот покачал головой: рано, мол, не спеши. Ну, а мне вылезать тем более не стоило.
Попросил слово Лапландер, председатель рыболовецкой артели. Я с любопытством посмотрел на него. Старик, уже за шестьдесят, а крепкий, словно топором вытесан, лицо медно-красное, обожженное ветрами и солнцем. Мне бы такую красивую старость.
— Что творится на комбинате, — он повернулся ко мне, — дело ваше. Я вам тут не судья. Хочу только спросить: часто вот так рыбу травить собираетесь? А то я распущу артель.
К удивлению моему, старик не садился на место, а смотрел на меня, ждал ответа. Я растерялся, неожиданно для себя выпалил:
— Не знаю.
— Вот, — обрадовался вдруг Лапландер, — честный ответ. А то товарищ выступал, не помню его фамилии, уж очень красиво себя ругал. Так ругал, будто награды требовал.
Несколько человек рассмеялись, Вадим звучно бросил карандаш на стол, но от реплики удержался.
Поднялся директор леспромхоза Митрохин.
— Я тоже не знаю всех дел на комбинате. Но директора знаю хорошо. Он часто холку мне мылит, если пиловочник на исходе. И вот сегодня говорят, будто он плохой руководитель. Нет, разлюли малина, вы меня извините! Плохой руководитель тот, кому на все наплевать. Как ему, например, — он показал в сторону Вадима.
Тот смутился, но только на одно мгновение. Быстро нашелся, подарил Митрохину радушную широкую улыбку и спросил, словно речь шла о веселом розыгрыше:
— Почему же, позвольте узнать?
Тот ответил ворчливо:
— Не хотел говорить, но если сам набиваешься…
Колобаев предостерегающе поднялся с места:
— Товарищи, товарищи…
— Пусть говорит, — милостиво разрешил Черепанов.
— Да что говорить? — с той же ворчливой интонацией продолжал Митрохин. — Когда я попросил машины отремонтировать, ты куда меня отфутболил? Здесь две женщины, неудобно перед ними, а то бы я повторил. Разве пиловочник нужен только леспромхозу? Да ведь комбинат последние кубометры доедал, он остановился бы, заглох, разлюли малина! Это что, хороший руководитель? Да когда Новиков в отъезде, я вообще на комбинат не звоню, потому что это без толку.
Ну что ж, наконец-то игра пошла веселее, не в одни ворота.
Вадим стиснул челюсти, отчего раздвоенный подбородок и ямочки на щеках выступили еще резче, и сказал отчетливо:
— Справку по этому поводу я позволю себе дать несколько позже.
— Никаких справок! — возмутился Колобаев. — Это совсем другой вопрос, частный, мы не будем на него тратить времени. Давайте, товарищи, больше говорить по существу: что произошло, кто виноват, какие будем принимать меры.
— Нет, если мне бросили обвинение, — с обиженным видом засуетился Вадим, которого явно приободрили слова Фомича, — я готов ответить.
Тем временем руку усердно тянул Барвинский.
— Извините, Андрей Фомич, — Барвинский развернулся вполоборота и обращался прямо к секретарю горкома, — если не смогу выполнить ваше пожелание и говорить непосредственно на тему. Я, к сожалению, не компетентен в вопросах очистных сооружений и не берусь искать виноватых в этом прискорбном для всех нас происшествии. Но мне кажется, Андрей Фомич, вовсе не случайно встал сегодня вопрос о стиле работы директора комбината. В нем, позволю себе сказать образно, как солнце в капле воды, отразились недостатки в работе и станции биологической очистки, о чем самокритично сказал товарищ Плешаков. И в отличие от председателя рыболовецкой артели я не вижу здесь никакого повода для иронии. Плешаков выступил честно, по-партийному, и мы понимаем, что он готов исправить все недостатки.