— В общем, стирала я. В пятницу было это, после работы. Стала простыни вешать на балкон, чтобы промерзли на морозе. Ну и была, видать, распаренная. И простудилась, значит. Чувствую — жар. Пошла, значит, к соседке, градусник попросила. Померила — тридцать восемь и пять. Ну, а на работу мне в тот день было не идти. Отвела ребенка в сад, в магазин сходила и стала лечиться. Но, видать, не помогло.
Сергей Иванович терпеливо выслушал, потом спросил:
— А что вы принимали? Аспирин, этазол?
Женщина махнула рукой:
— Я таблетками сроду не пользовалась. Я по-своему лечусь, по-простому. Вскипячу ведро воды, брошу пачку соды. Накроюсь чем-нибудь с головой и дышу паром, терплю, покуда можно. А потом выпью «горькой» стакан, надену все что есть — и под одеяло.
— И сейчас вы так лечитесь?
— Да, только кроме соды. Соды нет в магазинах, и в доме спрашивала, ни у кого не нашла.
— Понятно, — кивнул головой Воронин. — Давайте градусник.
Температура была тридцать восемь и восемь. Воронин послушал больную, правая сторона была чистой, в левой — хрипы. Бронхит — самое меньшее, что может здесь быть.
Воронин попросил Зою сделать укол. Пока она готовила шприц, Сергей Иванович заинтересовался книгами, которые стояли в серванте, рядом с тарелками и чайной посудой. Четыре тома Вересаева («Почему именно он?» — удивился Воронин), справочник «Москва», за прошлый год футбольный календарь и несколько изорванных детских книжонок.
Женщина равнодушно наблюдала, как Зоя отбивала наконечник ампулы, наполняла шприц, но, как только та подошла к дивану, женщина с головой накрылась одеялом.
— Это что такое? — строго спросил Воронин. — Пожалуйста, без фокусов!
Женщина спросила:
— А нельзя просто так?
— Что значит — так?
— Ну, по-простому, как всегда. Ноги попарить или еще что-нибудь?
— Вы допаритесь до воспаления легких. Укол нужен обязательно.
А Зоя между тем не решалась подступиться к больной, меланхолически уставилась на стену, где висел большой пестрый ковер, Воронин рассердился:
— Зоя, не спи! Или мне самому укол делать?
Девушка обиженно поджала губы. Воронин почувствовал, как кто-то больно ударил его кулаком в бок. Оглянулся: это неслышно подошел ребенок.
— Не трогай мою мамку! Не делай мамке больно!
Воронин ухватил мальчика под мышки и несколько раз подбросил вверх. Потом посадил себе на колени, так, чтобы мальчик оказался спиной к дивану, и объяснил:
— Это совсем не больно, как будто комарик укусит. Р-раз — и готово!
Воронин услышал раздраженный голос: «Да не напрягайтесь вы! Расслабьтесь, а то напряглись так, что игла сломается!» — и решил было вмешаться, но передумал. Уколы Зоя делала хорошо, рука у нее твердая. Но мальчик распознал сердитые интонации в ее голосе, забеспокоился, заерзал на коленях. Воронин принялся его успокаивать, но тут мужчина, молча стоявший у двери, подошел к сыну, взял его за руку и отвел на кухню:
— Не мешай людя́м работать!
Вернулся и спросил у Воронина:
— Доктор, а может спиртом?
— Что спиртом? — не понял Сергей Иванович.
— Ну, натереть. Чтоб согрелась.
— А у вас есть спирт?
— Ага, — отчего-то заулыбался мужчина. — Малость осталось.
— Ну, можно и натереть, только потом нужно очень тепло накрыть больную. Но лучше горчичники поставить — на грудь, на спину. Знаете, как их ставить? — на всякий случай спросил Воронин.
— Все будет в полном ажуре, — ответил мужчина.
— Ну, прекрасно. От вас можно позвонить?
— Так это… телефона у нас нет, — откликнулась женщина. — Когда ставили всему дому, мы думали, зачем он нам, сюда звонить некому, а если сами — к соседям сходим или из автомата. А потом поняли, что с телефоном гораздо удобней, да поздно уже. Сейчас на очереди стоим.
Женщина надрывно закашлялась, и Воронин посоветовал ей поменьше разговаривать, а после кашля пить теплую воду с сахаром.
Из кухни прибежал мальчонка, схватил пустые ампулы, принялся ими играть, Зоя безразлично наблюдала, как он катает их по полу.
— Заберите у ребенка стекло! — заволновался Воронин. — Раздавит, порежется, никакой зеленки не хватит.
Мужчина отобрал ампулы, дал сыну подзатыльник, тот молча отправился в угол, сел на коврик, где у него были разложены кубики.
Попрощались. На лестничной клетке Сергей Иванович предложил Зое поднести ящик, та гордо отказалась.
— Что-то я тебя сегодня никак не пойму, — решил он выяснить отношения.
— А вы никогда меня не понимали.
— Ну-ну, — он не нашелся что ответить.