Мэлу Рэндону в родном доме было скучно и тоскливо. Он любил заниматься тем, чем хотел заниматься сам, а не тем, что навязывали ему другие. Но все эти люди собрались здесь только ради него, и Мэл Рэндон не мог пока на все плюнуть и уйти спать. Ближайшие пару часов, по крайней мере, еще не мог плюнуть.
Амалия незаметно наблюдала за мужем. Она прекрасно видела, что ему тоскливо, и думала: пусть он хоть тут теперь помается, а то слишком уж он там резвится во время своих бесконечных съемок.
А еще она думала о том, что пора у него наклянчить очередное кругосветное путешествие. Нужно только найти врача посолидней, который мог бы ей это путешествие для поправки здоровья прописать, а то местным докторам ее драгоценный Мэл Рэндон уже, кажется, не доверяет.
Рядом с Амалией стояла ее подруга Клара и подливала масла в огонь. Клара всегда была рядом с Амалией, никто уже не задумывался, как она попала в этот дом, что она тут делает и этично ли ее проживание здесь вообще.
Клара наклонилась к Амалии и сказала:
– Кажется, наш талантливый артист в родном доме очень скучает?
– Да, в родном доме на Мэла Рэндона нападает вселенская тоска, роль примерного супруга оказалась самой трудной из всех его ролей.
– Я думаю, он неплохо отдохнул во время своих последних съемок, – беззаботно сказала Клара, – а, судя по тому, с каким вдохновением он танцевал румбу с той красоткой на корме корабля, он ни в чем себе не отказывал.
– Да, – сердито сказала Амалия, – он даже не старается делать вид, что безумно рад оказаться в семейной обстановке.
– Вы – его семья, – пожала плечами Клара, – и вам этого вполне достаточно, зачем ему делать вид, что он безумно этому рад?
* * *
Через пару дней Мэла Рэндона уже почти не показывали по телевизору, и он вполне мог позволить себе совершить вылазку из дома к своей чайной фабрике. Значит, мне осталось ждать еще дня два, не меньше.
Именно на этих мыслях прервал меня шум распахнувшейся входной двери, и перед моим взором предстала навьюченная, как двугорбый верблюд, пакетами с продуктами моя толстая сестра Роза.
– Если бы ты имела привычку стучаться ко мне в дверь, я могла бы радостно узнавать тебя по стуку, – сказала я.
– Еще чего, стану я стучаться к тебе в дверь.
Роза поставила пакеты с продуктами прямо на пол и сердито оглядела комнату.
– Ну и где я могу тут присесть? – заявила она.
Я тоже старательно оглядела комнату.
– Чем тебя эти два дивана не устраивают? – поинтересовалась я.
На что сестра еще больше рассердилась.
– Ты прекрасно знаешь, что меня выдерживает только это кресло.
Она указала пальцем на кресло, но на нем сидела я и вставать не собиралась.
– Это просто блажь. Эти два дивана тебя тоже прекрасно выдерживают.
– Но я люблю сидеть только в кресле, а ты мне его сегодня специально не уступаешь только потому, что мы решили выдать нашу Нэнси замуж за одного из Корриганов, – сообщила сестра.
– Что ты, дорогая, моя месть будет гораздо более жестокой. Тем более что она не только ваша Нэнси, она еще и моя.
Роза не стала ничего отвечать, так как для нее еще не была исчерпана тема с креслом и переходить на другую тему было для нее слишком сложно. Таким глубоко последовательным человеком она была.
Чтобы не расстраивать ее окончательно, мне пришлось встать и уступить кресло сестре. А то она так и будет стоять целый день у входной двери и зеленеть от злости.
После того, как она радостно добилась кресла, Роза демонстративно обратила внимание на кофейник. Все понимая, я стала делать кофе, как она любит, с сахаром и сливками.
– Ну что, – сказала тем временем моя сестра, – как твои дела, как каникулы, не скучаешь ли ты без своих благодарных учеников?
Я рот раскрыла от ее наглости.
– Ты разговор не переводи и от темы не уклоняйся, – сказала я.
– А я и не перевожу разговор.
– Вот и не переводи.
– Вот и не перевожу.
– Что вы там с Нэнси собираетесь сделать?
– Ах, с Нэнси, ах вот ты о чем, – прикинулась дурочкой сестра.
– Я тебя слушаю.
– А тебя что, собственно, в этой истории больше всего не устраивает? То, что мы ее выдаем замуж вообще? Или то, что мы выдаем ее замуж за одного из Корриганов?
– Этот Страшила Корриган наш с тобой ровесник, – в сердцах сказала я.