— Лозовский. Не надоело вам еще с протянутой рукой ходить?
Бурчала Надя скорее для порядка, потому что, когда могла, она и сама помогала волонтерам. Обзванивала потенциальных спонсоров или партнеров. Неравнодушных было, конечно, много, но к ним еще нужно было пробиться.
— А какой у нас выход?
— Никакого! — развела руками Надежда. — Ух ты ж черт! Как время летит. У меня через полчаса обход. Надо уколы поставить. Вяземский-то совсем плох стал. Вчера забыл надеть штаны к ужину. И заявился в одном исподнем. У наших зажигалочек случился настоящий праздник. Клянусь, кто-то даже свистел. Надо заметить, не без причины, — добавила, сменив тон на приторно-сладкий, и манерно повела указательным пальчиком, — генерал выправку сохранил.
— Ой, Надька! — рассмеялась Варя. — По тебе театральный плачет.
— А что я? Правду ведь говорю. И это… Ты все же поешь. Куда тебе худеть-то? И вообще, я тут вычитала, что по статистике женщины, имеющие немного лишнего веса, живут дольше мужчин, которые это заметили.
— Слушай, нельзя так ржать! И вообще ты меня совсем заболтала. Мне ведь тоже бежать нужно.
Хорошо, что до второй работы всего полквартала пешком. Варя поэтому на нее и согласилась. Так и жила. В своем треугольнике безнадеги, как его в шутку прозвали подруги. На одной вершине — дом престарелых, на другой — офис телефона доверия, на третьей — дом — ужасная высотка, в которую их с мамой переселили из маленькой уютной пятиэтажки, запланированной под снос. Иногда Варя думала, что этого её мама и не вынесла. То, что их старенькую квартиру по большому счету отняли. Это было настоящее родовое гнездо. С высокими потолками и несуразной планировкой. Там у них была даже комната, гордо называемая «библиотека». По факту никакая и не комната вовсе. Так, проходной тесный коридор, стены которого были увешаны стеллажами с книгами. Эти стеллажи дедушка Вари смастерил своими руками. Жаль, она его не знала совсем, ведь мать Варю родила очень поздно, почти в сорок восемь, когда ее собственные родители уже несколько лет как умерли. Но Нина Макаровна так много о них рассказывала, что Варя представляла их быт очень живо. К тому же остались письма, что дед Макар присылал жене из дальних экспедиций. И его дневники. Варя впервые их прочитала еще девчонкой. Сидя в той самой библиотеке в старинном потертом кресле, что стояло в углу, соседствуя с таким же древним торшером — единственным здесь источником света.
— А что будешь делать, если твой бомж объявится?
Варя стиснула в руках лямки рюкзачка.
— Буду вести себя согласно должностной инструкции.
— Слушай, а если он…
— Телефонный маньяк? — закатила глаза Варя.
— Да нет! Просто хулиган. И совсем не тот, кем тебе представляется.
— Да он и не представляется. Я из него каждое слово по делу клещами вытаскиваю. А хулиганы, наоборот, сразу выкладывают свою слезливую историю. Обычно на заднем плане в этот момент слышны голоса посторонних. И смех. Этим же придуркам поржать надо, понимаешь? Они для этого и звонят.
— А прикинь, если он и не бомж вовсе?
— А кто?
— Ну, я не знаю. Какой-нибудь заскучавший от роскошной жизни миллионер. Плывет себе по морю на собственной яхте, смотрит печально вдаль и тебе звонит.
Рюкзачок выпал из Вариных рук. Чертыхнувшись, она наклонилась его поднять. Выбившиеся пряди упали ей на лицо, и она сердито их сдула.
— Ну, что сказать? Фантазия у тебя, Надежда, конечно, бурная.
— Нет, а что? Помечтать-то можно. Слушай, а ты не думала с ним встретиться?
— Ты с ума сошла?! Это же противозаконно!
— И что? Тебя за это посадят в тюрьму?
— Нет, конечно. В тюрьму меня не посадят, но с точки зрения психологической деонтологии…
— Ой, мамочки! Где ты слов таких набралась? Ну, не хочешь — и не надо. Как будто я тебя заставляю. К тому же я не исключила варианта, что он — маньяк. Тогда вам встречаться, как ты понимаешь, не стоит.
— Вот-вот, Надь. Ты сначала определись. А то у тебя такой разброс в советах. Ну, все, я побегу.
— Звони, если что!
— Ага. Всем привет. Особенно Вяземскому. Не забудь напомнить ему про штаны!
Варя натянула старенький пуховичок, накинула капюшон и помчалась на другую работу. Идти нужно было вниз по улице. А по той, как весной, растекались ручьи. Нужно было резиновые сапоги надеть. Но прогноз соврал. И ее ботиночки «под замшу» здорово намокли. А, кроме того, от голода у Вари разболелась голова. Вот и как тут посидишь на диете, когда стоит пропустить всего один прием пищи, и давление становится, как у трупа?
— Сергеева, опять опаздываешь!
— Извините, Кир Саныч. Я исправлюсь.