Homie
T он шум был подавляющим. По старому желтому полу грохотали шары. Они рикошетом отскакивали от щитов и трибун по периметру корта, создавая синкопированный барабанный бой, громкий, как ураганный ветер. Девушки на паркете отрабатывали простыни и штрафные броски, отскоки, ведение мяча между ног и за спиной. Не у всех были мячи - школьный бюджет не исчерпал себя, - но даже десять мячей - потрясающая ракетка.
Сама комната выглядела так, как будто ее никто не красил и даже не мыл с тех пор, как я в последний раз играл здесь. Пахло старым потом, два потолочных фонаря были разбиты, так что казалось, что внутри всегда февраль. Пол был покрыт шрамами и покоробился; то и дело одна из девушек забывала следить за своей походкой на трехсекундной полосе или в левом углу - двух худших точках - и попадала в пролив. На прошлой неделе один из наших многообещающих охранников вывихнул лодыжку.
Я старался не позволять пугающей атмосфере сбивать меня с толку. В конце концов, у Берты Палмер было шестнадцать девушек, которые хотели поиграть, некоторые даже выложились на полную. Моя работа заключалась в том, чтобы помогать им, пока школа не нашла постоянного тренера. И чтобы поддержать настроение после начала сезона, они играли против команд с лучшими условиями, большей глубиной - и гораздо лучшими тренерами.
Те, кто ждал своей очереди под корзинами, должны были бегать по кругу или растягиваться, но они имели тенденцию парить над девушками с мячами, хвататься за них или горячо кричать, что Эйприл Чернин или Селин Джекман тратят время на стрельбу.
«Твоя мама не раздвинула ноги, чтобы заплатить за мяч - отдай его сюда», - была частая насмешка. Я должен был внимательно следить за ссорами, которые могли перерасти в полномасштабную войну, исправляя ошибки в стрельбе. И пусть вас не беспокоит вой младенца и малыша на трибуне. Младенцы принадлежали моему центру, Сансии, неуклюжей шестнадцатилетней девушке, которая, несмотря на ее рост шесть футов два дюйма, сама выглядела практически как младенец. Дети формально находились под опекой ее парня, но он угрюмо сидел рядом с ними, Дискман заткнул уши, не глядя ни на своих детей, ни на происходящее на полу.
Я также старался не позволять Марсене Лав беспокоить меня, хотя ее присутствие скручивало мою команду, усиливая темп оскорблений и тренировки. Не то чтобы Марсена была разведчицей или тренером или даже очень много знала об игре, но команда яростно знала о ней.
Когда она приехала со мной, невероятно soignée в черном спандексе Prada, с огромной кожаной сумкой, я ее кратко представил: она англичанка, репортер, она хотела сделать заметки и, возможно, поговорить с кем-нибудь. из них в перерывах.
Девочки все равно потеряли бы сознание из-за нее, но когда они обнаружили, что она накрыла Ашера на стадионе Уэмбли, они закричали от возбуждения.
«Поговори со мной, мисс, поговори со мной!»
«Не слушай ее, она самая большая лгунья на Саут-Сайде».
«Хочешь сфотографировать, как я делаю бросок в прыжке? В этом году я собираюсь стать всегосударственным ».
Мне пришлось использовать лом, чтобы увести их от Любви на площадку. Даже когда они дрались из-за оборудования и прав на стрельбу, они следили за ней.
Я покачал головой: я сам слишком много внимания уделял Любви. Я взял мяч у Эйприл Чернин, еще одного многообещающего защитника, и попытался показать ей, как вернуться на трехсекундную дорожку, повернувшись в последний момент, чтобы сделать тот исчезающий прыгун, который прославил Майкл Джордан. По крайней мере, мой мяч попал, всегда плюс, когда ты пытаешься показать ход. Эйприл повторила бросок несколько раз, в то время как другой игрок жаловался: «Почему вы позволили ей держать мяч, а у меня нет времени, тренер?»
Меня по-прежнему смущали, что меня называли «тренером». Я не хотел к этому привыкать - это был временный концерт. Фактически, я надеялся сегодня днем найти корпоративного спонсора, человека, готового заплатить хорошие деньги, чтобы привлечь профессионала или, по крайней мере, полупрофессионала, который возглавит команду.
Когда я дал свисток, чтобы положить конец разминке в произвольной форме, передо мной выскочила Тереза Диас.
«Тренер, у меня месячные».
«Отлично, - сказал я. «Вы не беременны».
Она покраснела и нахмурилась: несмотря на то, что хотя бы пятнадцать процентов их одноклассников были беременны, девочки были пугливы и легко смущались разговорами о своем теле. «Тренер, мне нужно в туалет».
«По одному - вы знаете правило. Когда Селин вернется, ты можешь идти ».
«Но, тренер, мои шорты, ты же знаешь».
«Вы можете подождать на скамейке запасных, пока не вернется Селин», - сказал я. «Остальные: займите две линии - мы собираемся попрактиковаться в простоях и подборах».
Тереза преувеличенно вздохнула и демонстративно подошла к скамейке.
«Какой смысл в таком использовании силы? Превратит ли ее унижение в лучшего игрока? » Высокий чистый голос Марсены Лав был достаточно громким, чтобы две ближайшие к ней девушки перестали драться из-за мяча и прислушались.