— Теперь дойдут.
— Придется делать, куда денешься.
"Придирается, — заподозрила Татьяна. — Может, мне действительно уйти в другой цех?"
— Коль Алексей Иванович поругал, то за дело. Даже на меня набросился. А как-никак близкий человек мне Алексей Иванович.
— Как близкий? — спросила Татьяна.
— Ну как? Квартировал у меня. А потом технолога Найденову привел на постой. Прямо с вокзала.
— Когда это было?!
— Тогда, когда Жанна Васильевна получила назначение на наш завод. Она вместе с ним в поезде ехала. В гостинице мест не оказалось. Вот он и привез ее ко мне.
Татьяну это сообщение словно кипятком обожгло, и она почувствовала, как часто забилось сердце, как кровь по лицу разлилась и поспешила уйти. "Значит, сплетни, что Алексей повез Жанну к себе и что она ночевала у него — ложь! Постой, кто это пустил такую клевету? Леонид. Да, он… А я, дура, поверила. Нагрубила Алексею, отвернулась от него. Ну что я наделала!.."
Ирина задержалась в инструменталке. И когда Татьяна ушла, обратилась к Полине:
— Как Витя?
— Уверяют в хорошем исходе, а там кто его знает… Профессор тот знаменитый… Но все может быть…
Рабочий день подходил к концу. Стрелка часов медленно приближается к четырем. Сменщики готовятся к приему станков.
Снова Татьяна сталкивается с Ириной. На ее лице улыбка. Татьяна даже залюбовалась: двадцать восьмой год женщине, давно замужем, дочка скоро в школу пойдет, а она стройная, с тонкой талией.
— Табельщицы оборудовали доску показателей. Сейчас они поставят выработку за смену и данные по браку. Не уходи, посмотрим.
— Хорошо!
"Не поделиться ли с ней своим горем? — подумала Татьяна. — Нет, не надо. Мать тоже не советчик. Снова посмеется, как уже было однажды".
Ирина оставила Татьяну и направилась к секретарю партийной организации. Ручинский собирался домой.
— Ты ко мне? — спросил он, складывая инструмент.
— Да.
И рассказала о состоявшемся рейде.
Секретарь партбюро выслушал ее, а потом сказал:
— Рейд — большое дело. Конечно, тумбочки устарели, они портят весь вид цеха. Они свое отжили. Их пора на свалку. Я посоветуюсь с заместителем директора по быту. — Он вытащил из кармана записную книжку и что-то записал. — Но пока пусть постоят, без тумбочек рабочим нельзя, сама знаешь.
— А в Сумах на компрессорном заводе, где я была, идет соревнование между цехами за культуру производства. А мы только можем помечтать об этом.
— Культура разная бывает. Например, Татьяна Ивановна покончила в своей смене с матерщиной? Покончила. Это тоже элемент культуры. Оно и цветы не мешает… А почему бы цветы по всему залу, как в оранжереях, не развести?
— Это верно. В Сумах даже аквариум с рыбешками умудрились завести.
— Давайте и мы начнем.
— Хорошо, возьмемся за цветы. А вы подумайте, куда их ставить.
Татьяна не уходила.
— Леонид дал сегодня двадцать процентов брака.
— А другие как?
— Светлана и Венера работали без брака. Может, его заслушать на собрании?
Ручинский взглянул на Ирину. Она разрумянилась, волосы выбивались из-под косынки.
— Ладно, я поговорю с ним. А потом уже решим. А как у тебя с отпуском?
— Я попросила Алексея Ивановича отпуск перенести.
— Пожалуй, ты права.
Ирина простилась с секретарем партийной организации и пошла в цех. У новой доски показателей качества толпились рабочие…
— Теперь показатели только по качеству будут подводить? — услышала она голос Михаила. — А вообще-то здорово! А? Каково? Работал без брака.
Сильные руки Федора пригнули ему голову: не хвастайся.
Ирина протиснулась вперед.
"Ручинский — без брака, Шило — без брака, Светлана — без брака… А Венеры на доске что-то нет, — подумала Ирина. — Наверное, в конце смены дала брак".
Подошел Олег.
— На черном списке только четыре человека! — произнесла восторженно Ирина.
— Это хорошее начало!
— Без брака — замечательно! — произнес председатель цехкома, ощупывая пустой левый рукав. — Только, увлекшись качеством, едва на сто процентов месячный план выполнили. Если мы и дальше так работать будем, можем сесть в лужу.
— А решение съезда? — спросил Олег.
— А разве в решениях где-нибудь сказано, чтобы снижать темп?
— Темп темпом, а за качество каждого комсомольца будем рассматривать на бюро.
— Ну, не так строго, комсомольский секретарь, и не так сердито. Смотри, у тебя лицо темнее тучи, — засмеялся председатель цехкома. — Кто не работает — тот не ошибается. Нечего размахивать шашкой!
Он уже слышал выражение "размахивать шашкой". Леонид так говорил. А теперь председатель цехкома эти слова повторяет. Конечно, он горячится, когда комсомольцы забывают о своих обязанностях. Даже не советуясь с членами бюро, Олег иногда вставлял в повестку дня разбор провинившегося. Но за дело же. Ирина несколько раз замечала ему, что можно было и не так строго взыскивать. Просто ограничиться дружеским разговором с виновным. Она верила, да не только она, все члены бюро, что Олег поймет: хоть и была у него эта "горячинка", секретарь он хороший, энергичный. Со временем он укротил пыл, стал действовать более обдуманно, целеустремленнее, не злоупотребляя правами секретаря. Но иногда… Он и сам понимал, что горяч, пытался сдерживать себя, по не всегда это удавалось. Такой характер, ничего не поделаешь. Вот и теперь Волков говорит, чтобы не "размахивал шашкой". Нет, он не согласен с ним. За качество надо строго спрашивать. Дорого оно обходится государству. Смирились с браком. Вот почему, хмуря брови, он сказал Волкову: