— Всякому свое. Жизнь прожил — не умел, так уж…
— Так уж и господу богу решил представиться неучем? Он добрый — простит, — закончил за него Хазаров.
Семкин умолк, почувствовав, наконец, в голосе начальника холод. Он изумленно посмотрел на шефа, с трудом начиная разбираться в происходящем. На физиономии застыло такое выражение, словно он только что получил затрещину.
И Хазаров тоже молчал, задумавшись на минуту, потом заговорил тихо и медленно, для себя, словно старался уяснить трудную проблему.
— Шел, шел человек и вдруг очутился на краю пропасти… Вот как бывает. А почему? Потому, что смотрел только себе под ноги, вокруг ничего не хотел видеть. Вперед взгляда не бросал. Выходит, без глаз жил человек. И в людях видел только плотников, каменщиков и… писарей!
Начальник поднял глаза. Семкин попятился и прилип к стене — так суров был взгляд Хазарова.
— Вот чего не пойму: как же Карпов терпел вас, гражданин Семкин? Удивительно. Он-то ведь зорче меня! Разглядел, наверное. Понимаете ли вы, кого хотели опорочить? Впрочем, безусловно понимаете! Так вот, гражданин писарь… работку вам придется поискать. На Степном — не рекомендую.
XXXIX
Начальник стройучастка осматривал новый дом.
Окна и двери были распахнуты настежь. В комнатах гулял осенний степной ветерок. Шаги раздавались звонко, гулко.
Если бы кто-нибудь сейчас посмотрел на Хазарова — удивился бы. Он бродит по квартирам, как влюбленный, потерявший покой.
В комнате, где окраска строгая, спокойная, хорошо устроить спальню. А вот в маленькой комнате, очень светлой и очень уютной, обязательно будет детская. Две кроватки можно поставить, а над ними повесить коврики с медвежатами и зайцами. Под Новый ход в комнате зазеленеет и засверкает игрушками елка со звездой и дедом Морозом.
Хазаров, забывшись, улыбался собственным мыслям. Почему-то именно сейчас представилась воображению детская. У него не было детей. С некоторых пор Березов стал приглашать его к себе. И у него, старика, завязалась дружба с березовскими мальцами.
— Хазаров, Хазаров! — громко произнес он и снова принялся придирчиво осматривать стены, двери, рамы.
После того, как он возвратился из «отпуска», сдан уже не один дом. Но этот… Этот дом для него дороже любого прежнего.
Хазаров постукивал в стены и прислушивался, точно по звуку можно было определить, хорошо ли сделана кладка, хотя в процессе строительства особенно тщательно следил за этим домом. Кладка выполнена из шлакоизвестковых камней.
Как-то вызвал его к себе Боровой, подробно познакомился с результатами исследований и расчетами и дал санкцию строить дом, а все материалы увез в Москву для утверждения в главке массового перехода на новую систему кладки.
— Знаете, Хазаров, что это такое? В государственном масштабе — это миллионы рублей!
На кухне Хазаров остановился недовольный.
— Ах, неряхи, неряхи! — ворчал он, вытирая платком никелированную ручку двери. — Захватали и не почистили.
Затем он придрался к побелке и штукатурке. В углу нет прямой линии от пола до потолка. И побелка не очень ровная.
До него донеслись звуки четких, чеканных шагов по лестнице. Так ходит Карпов. Зачем потребовалось ему ходить по домам, полностью подготовленным к сдаче?
Хазаров вышел навстречу.
— Не ожидал, Платон Петрович!
— Люблю запах свежей краски. А вы?
— И я, — весело согласился помощник. — В новом доме, даже осенью — как в саду весной.
Целую минуту стояли они друг перед другом, охваченные теплым чувством. Потом Платон Петрович пошел в кухню и заговорил слегка недовольным, меланхолическим басом:
— Завтра пораньше с утра сюда маляров. Будто в кухне позволительно побелить хуже, чем в комнатах! Темные пятна на потолке проступают.
— Хорошо, Платон Петрович, поправим, — согласился Карпов, хотя пятен рассмотреть не мог.
Хазаров вновь принялся костяшками пальцев выбивать частую дробь по стене.
— Как вы думаете, в порядке? Не будут нас трубопрокатчики зимой лихом поминать?
— Хороший звук. Работа сделана на совесть.
— Не везде мы сами успевали смотреть, Владимир Николаевич.
— Самим везде и не нужно. Нашим людям можно доверять, — сказал Карпов с ноткой укоризны в голосе. — Чувство ответственности подымается доверием.
Хазаров промолчал. Раньше он не позволил бы «молодому специалисту» так с собой разговаривать. Подобное замечание было бы воспринято как личное оскорбление. А теперь… Между ними все-таки стояла полоса тумана, неясная, неприятная дымка, сквозь которую они плохо видели друг друга. Карпов вел себя выдержанно, тактично, даже предупредительно. На первых порах он не перечил начальнику ни в чем. В таком поведении Платон Петрович угадывал фальшь. Не таков человек Карпов, чтобы ради призрака мира поступаться своим мнением. Но дымка таяла. День ото дня туман рассеивался. Карпов снова становился самим собой.