Пани Августа и Кристинка прошли, куда им предложили, там уже прохаживались другие девицы с маменьками. Смотрела Августа, и сердце её радовалось - ни у одной другой девушки не было такого изящного и богатого платья, и таких жемчужин на шее, и таких цветов в причёске!
Вышел господин наместник с супругой и сыном, и все склонились в глубоком реверансе. Наместник приветствовал прибывших ко двору девиц и их родителей, и пригласил всех для начала проследовать в дворцовую церковь - ибо хорошо начинать с молитвы все добрые и большие деяния.
Прошли в церковь и наместник с семьёй, и придворные, и девицы с родителями, и пани Августа с Кристинкой. Вошли, сели, и началась служба. А в самом конце прибывших девиц и их родителей пригласили получить благословение епископа.
В свой черёд подошли и наши дамы, и что же? Только рука епископа коснулась Кристинкиной склонённой головы, как в прах рассыпалось её богатое платье. Жемчуга исчезли, как не бывало их, и прическа превратилась в обычные невзрачные Кристинкины волосы. Смотрит Кристинка - а с матушкой-то её та же досадная неприятность случилась. Как увидели они обе, что стоят посреди дворцовой церкви в одних сорочках с панталонами, да ещё нечесаные, да как заругались! Сначала на всех подряд - на чёрта, на епископа, на наместника, а потом ещё и друг на друга. Дочь вопила, что мать ей всё испортила, надо было, как все люди, ну и пусть бы Эльжбетка тоже приехала, кто бы её тут заметил, мышь книжную, а теперь вообще всё пропало. Матушка от дочки не отставала - что, мол, она ради неё души своей бессмертной не пожалела, а дочь ей за это отплатила чёрной неблагодарностью.
Придворные же и другие девицы с родителями смотрели и потихоньку посмеивались. Вот будет теперь, что вспоминать долгими зимними вечерами!
Августу с Кристинкой выпроводили из дворца и велели покинуть город, вернуться домой и никому из правящей фамилии до самой смерти на глаза не показываться. Пришлось им возвращаться в Краков несолоно хлебавши, а там и расплата к пани Августе подоспела - забрал её пан Борута в свой замок, полы мраморные мыть. А Кристинку пан Владислав выдал в итоге замуж - за бедного соседа. Соседу были сильно нужны деньги, и даже небольшое Кристинкино приданое ему сгодилось.
16. Конец - делу венец
Będzie się nam dobrze żyło,
Będzie słońce nam świeciło,
A jak czasem deszczy spadnie -
To też miłości nam nie skradnie.
Польская песня
Ясь пролежал в Амелькиной избушке почти до самого Рождества. И всё это время за ним разом с Амелькой ходила и Эльжбета - приносила пить, меняла пропотевшую рубаху на сухую, держала за руку, рассказывала вычитанные из книг истории - она хоть по корчмам и не ходила, но знала-то, оказывается, немало!
Всё это время его навещали и товарищи из братства, и брат Стась с матушкой, и Гаврон. Последний, правда, как замечала молодёжь, приходил скорее не к ним, а к Амельке, и не помощи у неё искать, а ради неё самой. Сидел на лавке, смотрел, как в её руках любая работа горит, и тоже рассказывал разное - про войну на море и на суше, про другие страны и разные обычаи.
В тот день, когда Ясь встал на ноги, явился в маленький Амелькин дом ещё один гость. Прибыл он издалека, и оказался капитаном императорских войск и братом Эльжбеты. Эльжбета очень обрадовалась, она бросилась брату на шею, смеялась и плакала, и рассказывала, как так вышло, что она здесь, и какие хорошие люди её здесь окружают. Брат Матеуш тоже был очень рад, что сестрица его жива и невредима, несмотря на все козни их злобной мачехи.
Ясь же очень обрадовался знакомству с Матеушем, собрался с духом и попросил у него руки Эльжбеты. Обещал, что за годик накопит денег, купит большой дом в Кракове, и жена его не будет знать ни в чём никакого ущерба, а уж любить её он будет до самой смерти.
Услышал это Гаврон, которого, как вдруг оказалось, нужно было звать господин Адам, ибо он был владельцем громкого титула и приличного состояния, просто до поры до времени скрывался в горах. И пообещал определить Яся в охрану к одному его важному и богатому знакомцу, который жил в Кракове, но часто путешествовал по дипломатическим делам. И такой ловкий парень, как Ясь, должен был ему непременно пригодиться.
А Эльжбета напомнила, что сама она – вовсе и не принцесса, а внучка суконщика. И что замуж она пойдет за человека, который её спас, который её любит и которого любит она. Это Кристинка пусть выходит за сына наместника, а ей и так уже достаточно.