В старом автомобиле не было заметно никакого движения. Он попробовал открыть дверь. Она оказалась запертой. Он направил луч фонаря в салон, но слой птичьего помета был так толст, что сквозь стекла ничего нельзя было рассмотреть. Он постучал по стеклу обратной стороной фонаря.
— Полиция! Откройте!
Воздух был холодным и влажным.
Уиллоус снова постучал фонарем, но теперь решительнее. Никакого ответа. Зашел спереди, поставил ногу на передний бампер и раскачал машину. В машине возникла какая-то возня. Боковое стекло опустилось на два дюйма. Оттуда выглянул черный глаз.
Паркер держала в руках полицейский значок так, чтобы свет от фар автомобиля Уиллоуса падал на него. Стекло опустилось еще на дюйм. Послышался голос:
— Что вам надо?
Это было сказано на таком странном диалекте, что трудно было понять.
Паркер произнесла очень медленно:
— Трое суток назад, ночью, вы слышали очень громкий звук?
— Да.
— Но я не слышу вас, — пожаловалась Паркер. — И не понимаю, что вы говорите.
Стекло опустилось еще на несколько дюймов. Чистый ночной воздух около машины наполнился вдруг вонью немытого тела, пота, отчаяния и страха. Паркер поняла, что имеет дело с женщиной, очень пожилой, если судить по внешнему виду.
Уиллоус, стоявший рядом с Клер, осветил фонариком лицо этой женщины. На него смотрели глаза, пораженные катарактой. Женщина притронулась к ушам и улыбнулась беззубой улыбкой.
— Да, — повторила она.
Паркер кивнула. Она открыла сумочку и достала одну из своих карточек и пятидолларовую банкноту. Просунула карточку и деньги сквозь приоткрытое окно. Стекло снова поднялось.
Уиллоус молчал, но Паркер точно знала, что он думает.
— Этот юнец выигрывает дело о взятии на поруки, а ты тут проигрываешь свое пари, — сказала она.
Они вернулись к «олдсмобилу». Уиллоус выключил свет. В темноте они прошли по диагонали через гравийную площадку к воде.
— Что ты думаешь по этому поводу? — спросила Паркер.
— О чем ты?
— Должны мы вызвать машину «Скорой помощи»?
— Я бы не стал. Она выглядит вполне нормальной. И на вид достаточно здоровой.
— От нее ужасно пахнет.
— Пахло бы и от тебя, если бы ты жила среди мусорных баков и никогда не принимала ванны.
— А что у нее с глазами?
— Не так уж и плохо. Она не схватила бы твои деньги, если бы не видела их.
Уиллоус провел лучом фонаря по яхтам, причаленным у ресторана.
— Мы можем сказать полицейским, чтобы они понаблюдали за ней, тогда ты будешь чувствовать себя гораздо лучше.
Они прошли через проход в цепном заборе и направились по узкому тротуару. Уиллоус посветил фонарем на окна ресторана. На стойке кассы сидела черная кошка. Ее глаза блеснули ярким огнем.
В конце прохода ворота были не заперты. Паркер ощущала под тонкими подошвами своих сапог металлическую сетку. В темноте можно было различить плавучий причал. С обеих сторон плескалась темная вода.
Уиллоус вел Паркер к одной из яхт. Она была не менее тридцати футов длиной и покрашена в белый цвет. Под мелодичный звон причальных цепей, так отличающийся от шума движения на мосту, они прошли к корме яхты. Уиллоус поднялся на борт первым и помог войти Паркер. На яхте было темно, но когда Паркер поднесла руку к отверстию вентилятора, оттуда пахнуло теплым воздухом. Уиллоус отыскал люк. Он не был заперт. Уиллоус открыл его, наклонился и заглянул вниз.
В мерцающем свете полудюжины свечей на диванчике лежали голые мужчина и женщина. Снаружи света не было видно, потому что иллюминаторы были закрыты изнутри толстой черной бумагой. Мужчине было явно за пятьдесят, он был с брюшком и седоват. Его подруга — гораздо моложе, блондинка лет двадцати.
Мужчина в бешенстве заорал на них:
— Проваливайте отсюда!
Уиллоус тем не менее спустился в небольшую каюту. Здесь была небольшая печка из нержавеющей стали, прикрепленная к балке карданным подвесом. От нее веяло жаром. Паркер вошла следом. Печка злорадно шипела.
Мужчина пытался натянуть на себя и подругу спальный мешок, хотя, казалось, девушка вовсе не стеснялась своей наготы.
— Это ваша яхта? — спросил Уиллоус.
— Убирайтесь отсюда к чертям! — снова закричал мужчина. Его ноги высунулись из-под спального мешка. Он попытался их поджать. Ему давно бы следовало постричь ногти, подумал Уиллоус и достал полицейский значок.
Воцарилось продолжительное молчание, подчеркиваемое шипением печки.
— Это яхта моего друга, — наконец объяснил мужчина.
— Как его имя?
— Роуленд. Оливер Роуленд.
— Друзья называют его Ролли, — сказала девушка. Она села, и спальный мешок сполз с нее.