Ничего!
Шею обвивала тонкая золотая цепочка с прямоугольным кулоном, на котором прописными буквами было выгравировано имя «Мойра». На пальцах — никаких следов колец. Одежда чистая и недавно отглаженная. Никаких следов крови, никаких пятен.
— Она словно только что из химчистки, — пошутил тот коп, что был повыше.
Когда сняли очки, обнаружили, что правый глаз открыт, он был зеленым с неподвижной, суженной точкой зрачка.
— Что-то необычное, — констатировала Паркер. — Один открыт, другой закрыт…
— Открыто-закрытый случай, — продолжал отпускать свои мрачные шутки коп.
— И почему я не послал вас стоять в коридоре вместо вашего напарника?
— Ты когда-нибудь видел такое? — удивлялась Паркер.
— Никогда.
— Подмигивает нам, будто все это — обычная шутка. Как ты думаешь, с какой целью ее здесь оставили?
— Не будем опережать события и делать поспешные выводы, — призвал Уиллоус.
В комнату уже входил медицинский эксперт Бейли Роуленд. Детективы называли его «Попейя» из-за пенсне, которое он надевал, когда работал. Попейя, кивнув Уиллоусу и Паркер, подошел к кровати.
Уиллоус спросил у болтливого копа:
— Вы умеете фиксировать время?
Коп утвердительно кивнул. Уиллоус поручил ему сделать письменный отчет обо всех, кто приходил на место преступления. С указанием точного времени.
Попейя достал термометр, который вставляется в прямую кишку, поднял манжету и посмотрел на часы.
— Фотограф собирается сегодня сюда?
— Ждем с минуты на минуту, — ответила Паркер.
Работа медицинского эксперта состояла в том, чтобы установить возможную причину смерти, а если есть повреждения, то определить, когда они получены, до или после смерти. Он должен также определить приблизительное время смерти, что устанавливается по температуре, цвету, степени окоченения тела и другим признакам. Но медицинский эксперт не может приступить к работе, пока место преступления не будет тщательно описано и сфотографировано.
Описать место преступления не составляло для Уиллоуса большого труда. Комната имела прямоугольную форму, примерно десять на двенадцать футов. В углу слева от двери находилась раковина с краном холодной воды. Из мебели — только кровать и старое, растрескавшееся бюро, обшитое фанерой «под дуб». Он сделал эскизный набросок этого бюро, а потом и кровати с трупом.
Тело девушки было уложено очень аккуратно. Ее положение чем-то напоминало позу спящего ребенка. Уиллоус в своем блокноте зафиксировал и положение единственного в комнате окна. Особенность состояла в том, что из него нельзя было заглянуть в комнату снаружи.
Попейя уже в сотый раз смотрел на часы, когда в комнату влетел Мэл Даттон. Поздоровался, извинился за задержку и улыбнулся Клер. Даттон был низенький и лысый. Он достиг такого возраста, когда обмен веществ замедляется и человек начинает набирать вес. По этой причине ему приходилось часто менять одежду, и в конце концов он оказался одетым слишком хорошо для копа. Сегодня на нем был жемчужно-серый костюм, ковбойские сапоги с серебряными носами и каблуками в четыре дюйма высотой. Благодаря таким каблукам его глаза находились на одном уровне с глазами Паркер.
Даттон навел видоискатель.
— Не можете ли чуть подвинуться, док? — Раздался характерный звук спускаемого затвора. Даттон легко передвигался по комнате, словно танцуя. — Можно, я отодвину занавеску? — попросил он разрешения у Паркер.
— Оставь занавеску в покое, — не позволил ему Уиллоус.
— Но со светом будет лучше, — недоумевал Даттон, — можно будет обойтись без вспышки. Можно сделать интересные снимки.
— Может быть, позже, — пообещал Уиллоус.
Даттон — холостяк. У него масса свободного времени, и его хобби — фотография. Уиллоус как-то побывал у него дома. Даттон из ванной комнаты сделал фотолабораторию, все свободные деньги использовал для приобретения фотоаппаратуры и выписывал чуть ли не все журналы по фотографии. Участвовал во всех конкурсах. Фотография — единственное, что его интересовало и о чем он мог говорить.
Теперь Даттон перешел на «Полароид». Вальсируя по комнате, принимая странные позы, то сгибаясь, то разгибаясь, он израсходовал две упаковки пленок: цветную и черно-белую. Когда все снимки были готовы, он собрал их и пропустил сквозь пальцы, словно колоду карт.
— Кончили?
— Как вы считаете? — спросила Паркер.