Наконец-вспышки молний начали отодвигаться к левому крылу. Они уходили с курса. Вот они уже на траверсе. До исхода минуты, назначенной штурманом, осталось пятнадцать секунд. На пятнадцать секунд корабль опередил грозу. Теперь уже ничто не мешало Николаю точно положить корабль курсом на цель.
Качка с каждой секундой ослабевала. Николай передал управление второму пилоту и отер пот, струями катившийся за воротник. Сняв шлем, огляделся по сторонам. Где-то слева и сзади чудилось, а может быть, и действительно было видно при свете удаляющихся молний озеро Буир-Нур. Впереди стояла непроглядная темень. Николай перегнулся через борт и, подставив голову ветру, напряженно вглядывался в землю. Ему начинало казаться, будто он видит дорогу, какую-то воду, овраги. Он закрывал глаза и вглядывался снова: видения пропадали.
Из носовой рубки высунулся штурман и крикнул:
— Сейчас пересечем Халхын-Гол! И через девять минут — цель.
Николай удовлетворенно кивнул и взялся за управление.
— Передай об этом всему экипажу! — также во весь голос закричал он штурману.
Тот уселся писать записочки.
Потом штурман ушел к бомболюку проверить бомбы, снять чеки.
Гастелло вглядывался в темноту, отыскивая ведомого. По яркому пламени выхлопа сделать это было нетрудно. Лететь так над противником было недопустимо: с земли бы заметили. Николай подал едва уловимый сигнал светом и увидел, как синие языки у патрубков ведомого укоротились. Одновременно ведомый увеличил дистанцию. Николай тоже убрал пламя выхлопа. Оставил только короткие, едва заметные вспышки, чтобы дать возможность ведомому видеть его самолет. Иначе найти друг друга в темноте было бы невозможно.
Николай уменьшил свет в кабине.
Посмотрел на часы: время быть Халхын-Голу.
Выглянул за борт и, напрягая зрение, с трудом различил едва уловимую ленточку реки.
Гастелло подавил незаметно подкравшееся волнение. Передав управление второму летчику, приподнялся и стал вглядываться вперед, во тьму ночи.
На земле показались вспышки частых орудийных выстрелов. Как короткие ленты шутих, вспыхивали и снова гасли пулеметные очереди. Это был фронт. Далеко впереди Николай увидел тонкий столбик лилового света, упершийся в небо. Столбик покачался, пошарил в облаках и погас. Прожектор был расположен где-то очень далеко в японском тылу.
Самолеты летели над фронтом. Как по команде, погасли вспышки японских батарей: видно, услышали над собой гул. Блеснул второй луч прожектора, теперь уже близко. Штурман успел его засечь.
— Прожектор — у Буир-Нура, — доложил он. — Довернуть?
— Довернем.
Огоньки орудийных выстрелов и вспышки разрывов уходили под крыло. Скоро они остались позади.
Фронт был пройден.
Под кораблями опять была непроглядная темнота.
Перед Николаем на приборной доске засветился зеленый огонек: штурман требовал доворота вправо. Но прежде чем Николай успел выполнить это требование, его ослепило сияние дисков вращающихся винтов, и узкий луч света прошел сквозь прорезь в полу. В хвост самолету светил японский прожектор. Николай поймал себя на рефлекторном движении — уйти в сторону от луча, но отклоняться от курса было уже нельзя. Ведомый, наверно, даст прожектору хорошую порцию. Однако еще до того, как ведомый поравнялся с прожектором, Николай отметил несколько пулеметных очередей своих собственных стрелков. Прожектор тотчас погас.
Перед Николаем засветился красный глазок: штурману был нужен доворот влево. Через десять секунд из штурманской появился и сам штурман; сдерживая улыбку удовольствия, он дал курс на Янь-Ху и снова исчез в носовой части.
Гастелло плавно вел свой корабль. В поле зрения попали многочисленные вспышки на земле и над нею: зенитки били по второй паре советских кораблей. Гастелло передал управление второму летчику и, высунувшись за борт, стал считать вспышки выстрелов.
Один... два... шесть... тринадцать...
Невероятно! Такого количества орудий у японцев не могло быть.
И туг он догадался: это ведомый второй пары бомбит батарею. То, что Николай принял за выстрелы, были разрывы мелких бомб. Действительно, вспышки разрывов зенитных снарядов тотчас исчезли — зенитки замолчали.
Между тем гроза опять шла наперерез. К счастью, до озер было уже близко. Их поверхность блестела при свете молний.
Штурман сбросил бомбу, чтобы вызвать движение войск, но все внизу было тихо. Николай довернул вправо, и штурман снова сбросил две бомбы малого калибра, но снова — тишина и неподвижность. Николай уже готов был поверить, что они ошиблись в расчете, когда вдруг на земле замелькали едва уловимые огоньки. Красноватая трасса пуль прошла под кораблем. Впереди на земле показались огоньки многочисленных пулеметов. Но поворачивать к ним для бомбежки или стрельбы было поздно. Штурман уже прокладывал курс на Джанджин-Сумэ.