Пора бы уже «Буре» подать признаки жизни.
Буфетчица, ступая на цыпочках, осторожно поставила на край стола стакан чаю.
— Может быть, хотите есть?
Анна посмотрела куда-то мимо ее головы. Зачем спрашивать?.. Пора бы «Буре» подать признаки жизни.
Вошел дежурный — молодой капитан с пушистыми бачками. Летчики звали его «Пушкин».
Он сочувственно улыбнулся ей. Почему? Разве по ее лицу можно заметить, что...
Стрелки, стрелки!..
Может быть, они остановились?
Анна взглянула на ручные часы: тоже 23.40. Но почему время стало таким невыносимо тягучим? Вероятно, потому, что она не отдохнула днем. Вторые сутки без сна...
— Товарищ капитан, нет ли у вас таблеток кола?
Дежурный положил перед ней коробочку. Анна сунула в рот таблетку и хотела вернуть коробочку.
«Пушкин» отстранил ее руку:
— Оставьте себе. Я предпочитаю...
Он достал огромный кожаный портсигар, туго набитый папиросами. Поймав ее взгляд, улыбнулся:
— Хватит до утра.
«До утра?..» Она едва удержалась, чтобы не повторить это вслух. До утра!.. Разве до утра кто-нибудь может продержаться в воздухе?..
На коммутаторе вспыхнул огонек.
«Говорит Ромашка... говорит Ромашка... Вызываю Нину... вызываю Нину... Обработал основную цель... Результаты удовлетворительные... С запада и с северо-запада большое движение по всем путям — железнодорожным и шоссейным... Повторяю...»
И едва выключилась «Ромашка»:
«Пепельница вызывает Нину, Пепельница вызывает Нину... Провел обработку основной цели... Замечены два больших пожара на путях...»
«Лисица», «Тамбов», «Волга», «Юпитер»... Один за другим самолеты требовали, чтобы от них приняли донесения. Вся первая эскадрилья.
— Все девять! — радостно улыбаясь, сказал дежурный.
И впервые за сутки на губах Анны тоже промелькнуло что-то вроде улыбки. Не потому, что она не была рада, напротив: ей даже хотелось смеяться. А Николай? Ах да, ведь он же повел их на другую цель. Вот что значит отсутствие опыта. Со временем она перестанет забывать о таких вещах. Его маршрут будет рассчитан в ее сердце с такой же точностью, как его прокладывает на карте штурман... Как же можно было забыть: Николай полетел на Брест...
Брест? Почему ей знакомо это слово?
Ах да, сводка командования: немцы заняли Брест... Ведь это уже было известно, когда Николаю ставили задание. Значит, он опять по ту сторону фронта?.. Что за странный вопрос: на то он и бомбардировщик!.. Почему он так рвался в бомбардировочную авиацию? Неужели ради того, чтобы всегда быть над врагом?
— Товарищ капитан...
Дежурный оторвался от карты и прищурился на Анну сквозь облако дыма:
— Папиросу?..
Она словно не слышала:
— Бомбардировщик обречен всегда летать над противником?
— Абсолютно точно, — капитан сказал это весело, даже, кажется, восторженно. — Только тут неуместно слово «обречен». В этом преимущество бомбардировщиков перед истребителями.
— Преимущество?
— Абсолютно точно! Бомбардировочная авиация — самый активный вид воздушного оружия:
— А я думала — истребитель...
«Пушкин» рассмеялся и сказал самодовольным молодым баском:
— Это очень распространенное заблуждение. Особенно среди женщин. — Он потрогал свои бачки. — А если подумать: что такое истребитель? Как ниточкой, привязан он к своему аэродрому, не может заглянуть к противнику дальше переднего края, за пределами собственного носа ничего не видит...
Она заставила себя задать ему вопрос, который никогда не решалась задать Николаю:
— А опасность... где больше?..
Капитан прикурил от дотлевающей папиросы новую и, делая вид, будто хочет быть скромным, проговорил так, как может говорить только молодой офицер — небрежно и немножко хвастливо:
— Опасность в истребительной?.. В общем, скажу вам так: истребитель встречается в большинстве случаев с таким же, как он сам, истребителем. Один на один или в группе — не в этом дело. Но факт: против пушки противника — у истребителя пушка, против немецких пулеметов — такие же пулеметы, против маневренности в скорости — такие же качества своей машины... Да вам, наверно, не интересно...
Она жадно ловила слова и поторопила его нетерпеливым движением головы.
— Ну-с, а у нас?.. — Капитан сделал паузу. — Средства борьбы, какими располагает противник в своем глубоком тылу: истребительная авиация, зенитная артиллерия всех калибров, при низком полете даже ручное оружие наземных войск, — все идет в ход, все угрожает жизни экипажа и целости корабля.
По испуганному взгляду Анны он понял, что говорит совсем не то, что нужно. Хотел успокоить ее, но она уже надвинула наушники. На коммутаторе вспыхнула лампочка радиста.