Сквозь сухие разряды в наушниках Николая послышался слабый голос штурмана:
— Командир... немного... прямой... астрономический...
Гастелло понял, что штурман хочет взять угол по звездам. Он привел в движение рули, чувствуя, как от нового усилия овладеть машиной намокает потом рубашка.
Через минуту стена облачности была уже далеко за спиной.
Разряды в наушниках делались тише.
Самолет снова стал послушен.
Гастелло с облегчением переключил управление на автопилот, отодвинул со лба шлем и вытер катившийся градом пот. Плохо, что так вспотела спина. На большой высоте Николаю станет холодно.
Через две минуты послышался ясный голос штурмана:
— Командир, мы хватили к северу.
— Много?
— С полсотни километров.
— Уверены в определении?
— Да.
— Давайте курс.
Названное штурманом новое направление поразило Гастелло: оно лежало в третьей четверти круга, тогда как цель была в четвертой.
— Вы не ошиблись?
— Нет.
— Уточните.
— Все точно.
— Почему же такой курс?
— Здорово перебрали вправо... Нужно вернуться к контрольному пункту.
— А не можете ли срезать угол?
— Могу.
— Проложите прямо на конечный?
— Да.
В ответе штурмана Николаю послышалась некоторая неуверенность. Парень был молодой, хотя и отличный штурман. Можно ли потребовать от него, чтобы он оторвался от прежнего маршрута и самостоятельно рассчитал новый курс? На обдумывание этого у Гастелло ушло несколько секунд. Он взглянул на часы: борьба с грозой отняла много времени и горючего.
Гастелло переспросил:
— Уверены, что выйдете на конечный?
На этот раз ответ прозвучал бодро и ясно:
— Уверен.
— Действуйте.
Пока штурман делал новую прокладку, Гастелло чутко прислушивался к звукам, какими полон летящий самолет.
— Радист!..
— Есть, товарищ командир.
— Как у вас там?
— Порядок, товарищ, командир.
— Самочувствие?
— Отличное!
По тону Гастелло понял, что Муха говорит неправду. Ничего мудреного: сидеть в запакованной радиорубке невесело. Ну, да не беда — теперь отдышится.
— Стрелок!
— Есть, товарищ командир.
— Что слышно?
— Порядок.
— Самочувствие?
— Нормальное.
Этот не врал.
Раздался голос штурмана в шлемофоне:
— Командир!
— Да?
— Идем на конечный пункт маршрута?
— Где мы сейчас?
Штурман назвал координаты и точку. Гастелло быстро нашел ее на своей карте. Раздумывать не приходилось.
— Добро. Пошли.
— Теперь все хорошо, — бодро сказал штурман. — Земля как на ладони.
Штурман словно оправдывался, хотя ни в чем не был виноват. Но он знал железное правило: никто не интересуется причинами пилотажных ошибок; если они сделаны — виноват летчик. Точно так же никто не спрашивает о причинах ошибок навигационных; если машина не вышла на цель — виноват штурман.
Гастелло понимал чувства штурмана и ободряюще проговорил:
— Пожалуй, теперь выйдет точно, а?
— Как в аптеке.
Все шло, действительно, спокойно и просто. Маршрут был проложен в обход больших населенных пунктов. Это давало Гастелло возможность не забираться на большие высоты для избежания зенитного огня. «Молодец штурман!» — ласково подумал Гастелло и спросил:
— Как с конечным?
— Еще минуты три.
— Где?
— Слева появится шоссе. По нему и дотопаем.
— Добро.
— Прямым ходом.
Гастелло погасил в кабине все огни и приблизил лицо к стенкам фонаря.
В свете луны была довольно хорошо видна появившаяся точно в указанное штурманом время светлая ниточка шоссе. Но что это? На дороге — длинная цепочка машин.
— Штурман!
— Есть.
— Что это на шоссе?
— Танки.
Последовало короткое молчание.
Штурман нерешительно спросил:
— Может, дадим?
— Нет.
— Тогда — разворот... Ложимся на боевой.
— Проверьте.
— Все точно, — уверенно сказал штурман.
Гастелло плавно ввел машину в вираж. К правым стеклам придвинулся, казалось, весь освещенный луной земной шар. Было видно очень далеко.
— Хорошая видимость, — сказал Гастелло.
— Дадим им жизни.
— Не кажи «гоп»...
— Это я так... для бодрости.
Некоторое время царило молчание.
— Курс? — спросил Гастелло.
Штурман назвал градусы.
Гастелло бережно вывел самолет.
— Так?
— Точно.
Самолет лежал на боевом курсе.
— До цели шестьдесят километров, — сказал штурман.
— Добро... Стрелок!
— Есть стрелок.
— Противник может поднять ночные истребители.
— Есть, товарищ командир.
— Радист!
— Есть, товарищ командир.