– Мне нужно накрыть и выключить джакузи. Иди пока в постель и грейся. Я скоро вернусь.
– Как скажешь, босс, – ответила она, запахивая полотенце сильнее, и направилась в его спальню на третьем этаже.
Она присела на край кровати и стала ждать. Она улыбнулась, заметив, что он зажигал первую и вторую свечи на своей меноре. Пламя погасло, но по затвердевшему белому воску она поняла, что они горели долго. Ян был хорошим человеком. Только хороший человек мог зажечь свечу, потому что зажигание этой свечи было данью уважения как ей, потому что она сделала эту менору, так и его матери, потому что ради нее Искра ее и сделала. Она не была здесь на закате. Ян сделал это один, по своей инициативе. Это много для нее значило. Она даже не была еврейкой, но чувствовала от этого благодать.
И теперь она знала, что любит его. Она не могла поверить, что сказала ему об этом. Она не собиралась говорить это, решив сперва дождаться признания с его стороны. Но она поняла, что ему было нелегко ее спрашивать, можно ли ему войти в нее без презерватива. Он пошел на риск. Она не хотела, чтобы он был единственным рискующим в их паре. И тогда она это сделала. Он не ответил, что любит ее, и это было совершенно нормально. Это ей пока не нужно, не сейчас, пока она не будет уверена, что верит ему, когда он об этом скажет. Но она понимала, что все в порядке. Он был удивлен, узнав, что она его любит, но не рассердился и не стал оправдываться. Ей не нужен тот же ответ от него, по крайней мере, после того, как он так произнес ее имя.
– Вероника?
Да, вот так.
Она посмотрела вверх и увидела, что Ян стоит в дверях, все еще обернутый в полотенце.
– Я здесь, – откликнулась она. Он вошел в темную комнату, освещаемую лишь лунным светом, который отражался от снега сквозь вечнозеленые ветви деревьев.
– Уже согрелась? – Он встал перед ней, и она наклонилась, прижавшись щекой к его животу.
– Греюсь. Это помогает, – сообщила она, пока он ласкал ее спину и плечи.
– А что бы еще могло помочь? – спросил он, пробегая ладонью по волосам, убирая их назад. Она никогда не встречалась с парнем, длина волос которого была такой же, как у нее. Возможно, они могли ходить к одному парикмахеру. От этой мысли она улыбнулась. Ян заставил ее улыбнуться. Она снова улыбнулась, когда он снял полотенце и бросил его в угол комнаты.
– Это помогает, – поделилась она, глядя на него. – Определенно помогает.
– А как насчет этого? – Он встал между ее ног и развел их, прижав к краю кровати.
– Теплее, – поощрила она.
Он поцеловал ее в щеку.
– Теплее... – Она вздохнула.
Он лизнул ее правый сосок.
– Теплее…
Он вобрал ее сосок, нежно, но глубоко.
– Очень тепло.
Он оставил поцелуй на ее дрожащем теле, затем уделил внимание ее левому бедру, нежно укусив, он посасывал кожу. Когда Ян оторвался от нее, на ее теле остался большой след от зубов.
– Пометил территорию, – объяснил он. Она оперлась на его плечи, пока он сделал то же самое с ее правым бедром, а затем перешел к левой груди. Он оставил еще один красно-фиолетовый укус у нее на груди под ключицей и последний размером с два четвертака на правом бедре. Укусы болели, и ей это нравилось, ей нравилось наблюдать, как он оставляет следы на ее теле.
– Насколько тебе тепло? – спросил он.
– Не тепло, – ответила она. – Жарко.
– Жарко – это хорошо. А горение еще лучше. – Он толкнул ее на спину и закинул ноги себе на плечи. Он раскрыл пальцами ее складки. Медленно лизнул ее от основания лона до клитора, и Искра задрожала, застонала. Он снова это сделал, на этот раз еще медленнее, еще глубже. Она чувствовала, как открывается ему, становится влажной, горит. Она хотела, чтобы он поскорее оказался внутри нее – чем быстрее, тем лучше.
– Ян?
– Да? – Он снова пробежал языком по клитору.
– Сможешь оказать мне небольшую услугу? – поинтересовалась она.
– Какую?
– Засунь в меня свой член.
Она увидела, что он дернул бровью.
– Скажи «пожалуйста» и «спасибо», и я подумаю об этом.
– Ты собираешься заставить меня умолять?
– Нет. Я собираюсь заставлять тебя просить мой член очень вежливо. Как леди.