— Действительно?! Я бы с удовольствием поехала в дом твоих родителей на Рождество! — говорит она, улыбаясь. — Откровенно говоря, на праздниках немного одиноко, когда мы с Джози только вдвоем, и это проблема готовить еду только на двоих. Обычно, мы сразу переходим к десерту. — Она поворачивается к заднему сидению. — Что ты думаешь об этом, Джоз? Ты хочешь поехать?
Джози наклоняется вперёд и кладёт руку на мой подголовник.
— А какая еда там будет? Твоя стандартная индейка и начинка?
— И, наверное, ветчина.
Её глаза сужаются в серьёзном размышлении.
— А будет ли запеканка из сладкого картофеля?
— Всегда.
— Пирог из фасоли?
Моя улыбка становится шире.
— Определённо.
— А сколько вариантов десертов? Плюс, минус.
— Джози! — прерывает Бэйли, предупреждающе широко открывая глаза.
— По крайней мере, пол дюжины, — хвастаюсь я.
— Свежеиспеченные булочки?
Усмехаюсь, прекрасно зная, что она согласилась.
— Моя мама использует старинный семейный рецепт. Говорят, что она использует пол пачки масла для каждой.
Джози усмехается и дважды хлопает по подголовнику.
— Тогда все в порядке. Я надену самые растягивающиеся штаны.
ГЛАВА 29
Бэйли
Я настолько счастлива в рождественское утро, что могла бы стать миссис Клаус. Я просыпаюсь до захода солнца и стараюсь не разбудить Мэтта, пока вылезаю с постели. Между прочим, он любит обниматься, и я должна одновременно вытащить свое тело из-под его руки и засунуть под неё большую пушистую подушку. Это работает как одно заклинание.
Я маленький эльф, который крадётся в гостиную, чтобы выполнить приказ Санты. Раскладываю чулки на кофейном столике для Мэтта и Джози. У Мэтта самодельный (мы с Джози вчера повеселились с войлочными буквами и пистолетом с горячим клеем), и конечно он немного хилый: сестра сделала буквы М-Э-Т настолько большими, что ещё одна Т оказалась сзади, но ведь важен не подарок, а внимание. Я наполняю оба носка конфетами: вишневые с ликером для Джози и самый тёмный шоколад, который смогла найти, для Мэтта. Мы с Джози вдвоём застонали в знак протеста, когда он сказал нам, что это его любимое лакомство.
После этого зажигаю ёлку и кладу для Джози «подарок от Санты». Это традиция. Я всегда заворачиваю для неё несколько подарков, но настоящий подарок — Большой Кахуна, если угодно, всегда находится не обёрнутый возле ёлки в ожидании, когда она забежит, увидит его и завизжит от восторга. В прошлом году это был Киндл. В этом году я экономила и откладывала, и она получит билеты на «Гарри Поттера и Проклятого дитя» на Бродвее. Мы поедем на поезде в город и проведём там целый день. У меня аж голова кружится, когда только думаю об этом. Она точно будет кричать, а может даже плакать. Я должна установить свой телефон и записать это.
После того как все подготовлено в гостиной, иду на кухню, так же известное место, где происходит настоящее волшебство рождественским утром.
Я включаю свет, и тихая, пустая комната пронзает моё сердце. Я осторожна с праздниками. После стольких лет отсутствия родителей поняла, что это плохая идея слишком много думать о них в это время года. Первые годы без них Джози была слишком молода, чтобы думать о том, что наших родителей нет с нами, пока под ёлкой ее ждали подарки. Долларовые безделушки зажигали огонь в ее глазах, а ужин из замороженной индейки был так же хорош, как любой другой. Тем временем, единственное, что я хотела сделать, это свернуться в клубок и прекратить свое существование, но из-за Джози, которая полагается на меня, я брала себя в руки и поднимала праздничный дух.
С тех пор мы медленно начали вспоминать родителей все больше и больше. Это больше не пугает меня так, как раньше. Теперь мы вешаем на ёлку старинные украшения нашей мамы и каждый раз, когда «Счастливого Рождества» появляется на радио, мы изо всех сил подпеваем ему, как делал мой папа. Моя любимая традиция — печь рождественским утром. Это то, что мы с мамой делали вместе. Мы с ней вставали первые и старались быть очень тихими, пока крались на кухню, чтобы не разбудить папу и Джози.
Ее булочки с корицей — лучшие в этом мире. По сей день Джози говорит о них каждый день в декабре, до тошноты обсуждая каждую маленькую деталь, которая делает их такими чертовски вкусными. Эта мысль заставляет меня улыбаться, пока вытаскиваю карту с рецептами с жестяной банки и провожу подушечкой пальца по ней. Я знаю, что не должна. Инструкции моей мамы написаны карандашом, и они поблекли, но я ничего не могу с собой поделать. Находясь здесь, чувствую себя ближе к ней, как будто мы все ещё делаем это вместе.
Боже, я скучаю по ней.
— Ух, я могу поклясться, что уже почувствовала запах булочек с корицей, но, наверно, мне это приснилось.
Я от неожиданности подпрыгиваю и оборачиваюсь назад, чтобы увидеть, как Джози стоит в проходе, протирая ото сна свои сонные глаза. Ее светлые волосы торчат в разные стороны, а на подбородке высохла слюна. На ее рождественской ночнушке написано: «Все, что я хочу на Рождество, — твоя еда».
— О, нет. Я же не разбудила тебя?
Она обнимает себя, чтобы согреться, и качает головой.
— Нет, я была слишком взволнована, чтобы заснуть.
Я приподнимаю бровь.
— Ты еще не заходила в гостиную?
У нее загораются глаза от понимания того, что в соседней комнате ее ждут подарки с ее именем. Джози оборачивается, словно собирается бежать спринт.
— Подожди! — умоляю я, — Сначала помоги мне испечь. Пожалуйста? Мы посмотрим твои подарки через минуту
Она стонет, и я могу сказать, что она действительно хочет посмотреть свои подарки, но что-то в моем тоне, должно быть, предупреждает ее о вещах, которые я не говорю, о воспоминаниях, которые мы так тщательно скрываем, потому что она смягчается и подходит ко мне. Ее руки обнимают меня за талию, и она кладёт голову мне на плечо.
— С Рождеством, Бэйли, — говорит Джози тоскливо.
Я наклоняюсь и целую ее в лоб.
— С рождеством, Джози.
***
Я очень рада поехать домой к родителям Мэтта, но хотела бы, чтобы он сообщил об этом раньше, возможно до того, как закрылись все магазины. Я бы хотела купить его маме что-то: свечу, кухонное полотенце, не знаю. У меня никогда не было парня, поэтому, мне никогда не нужно было удивлять маму парня, я просто исхожу из того, что сделала бы Риз Уизерспун или Джоана Гейнс, и принесла бы подарок для миссис Рассел.
Мэтт уверяет меня, что это не имеет значения, но я настаиваю, он уступает, и по пути к ним мы заскакиваем к нему домой за бутылкой вина. Я чувствую себя намного лучше, ощущая бутылку на своих коленях. Даже после завтрака Джози помогла мне испечь печенье в виде снежинок, таким образом, у нас есть два разных подарка для миссис Рассел, чтобы я ей понравилась. Верно?
По крайней мере, я выгляжу достойно. Я одета в красный кашемировый свитер. У меня никогда ничего не было из кашемира и, черт возьми, почему этот материал такой мягкий? Свитер — подарок Джози. Когда я открыла его сегодня утром, моей первой мыслью было: «О, боже, я люблю его»; моей второй мыслью было: «Боже, как Джози смогла позволить себе это?» Я могла обвинить ее в мелком воровстве до того, как она сказала мне, что на протяжении последних двух месяцев она прочищала тротуар миссис Мерфи от снега и выносила мусор, чтобы смогла позволить себе что-то купить мне. Это был такой милый жест, что я заплакала. Джози велела мне собраться, но слезы продолжали течь. Это утро было одним эмоциональным ударом в живот за другим. Например, Мэтт каким-то образом умудрился ускользнуть за последние несколько дней достаточно надолго, чтобы купить мне и Джози подарки. Я ничего не ждала, но когда он вручает каждой из нас подарок, слезы возвращаются.
Джози стонет.
— Честно, тебе нужна минута успокоиться?
— Нет, я в порядке! Клянусь! — протестую я, сопли стекают вниз по моему лицу. — Вот, разреши мне вытереть об твою пижаму свой нос.