Очевидно, он в шоке, потому что на полпути останавливается и просит меня повторить.
Я смеюсь и быстро целую его.
— Я хочу поехать в Коста-Рику. Это дико, но не совсем из области невозможного. Я искала информацию всю неделю.
Его глаза выдают, как мои слова шокировали его.
— Ты серьёзно?
Я киваю и нежно провожу пальцами по его спине. Не могу поверить, что мы говорим об этом прямо сейчас. В таком положении.
— Мне нужно поговорить с Джози. Если она не захочет уезжать, если она не захочет расставаться со своими друзьями, я не буду заставлять ее.
— Конечно. Я понимаю. Я никогда не попросил бы тебя о таком.
— Так что мне, возможно, придётся остаться...
Я предполагаю, что мы собираемся обсудить попытку отношений на расстоянии, но он полностью застает меня врасплох.
— Если остаёшься ты, я тоже останусь, — говорит он спокойно, уверенно, как будто уже принял решение. — Я откажусь от гранта.
— Мэтт, — недоверчиво говорю я.
— Бэйли, — повторяет он, имитируя мой тон.
— Ты должен ехать.
Он снова начинает двигаться, медленно вытаскивая себя и толкаясь обратно. У меня выгибается спина, и он улыбается, радуясь моей реакции.
— Нет смысла пытаться отговорить меня от этого, — продолжает он. — Будут другие гранты и возможности, как эта. Есть только ты одна.
Я качаю головой, но Мэтт ускоряет темп, и моё тело не совсем понимает, на чем ему сосредоточиться. Моё сердце разбивается от мысли, что он откажется от Коста-Рики, и все же, не могу придумать логического аргумента, чтобы использовать против него, потому что невозможно предотвратить этот оргазм ещё дольше, и затем Мэтт делает все намного тяжелее, когда его рука движется у меня на груди. Он перекатывает свою ладонь по моему соску, и каждая мысль вылетает из моей головы.
Нет! Сама себя упрекаю. Это важно!
— Это все ещё в новинку. Мы все ещё можем так легко облажаться, — замечаю я, пока его рука движется ниже, между моих ног.
От удовольствия уголок его рта приподнимается.
— Возможно. Я слышал, что меня довольно-таки трудно вытерпеть. Ты, наверное, скоро устанешь от меня.
— Мэ... Мэтт!
Я имею в виду его имя в качестве выговора за то, что он не воспринял этот разговор достаточно серьёзно, но на полпути он превращается в стон, потому что палец Мэтта находит правильное место между моими бёдрами, чуть выше того места, где он входит и выходит из меня.
— Что? — дразнит он, заломив бровь.
Мужчина заставляет меня продолжать это, пытаться придумать предложения, в которых есть существительное и глаголы, а все, что я могу сделать, это закрыть глаза и схватиться за его мускулистые плечи, пока его палец ускоряется, и мой оргазм приведёт к умопомрачительному, всепоглощающему крику, если ты не прикроешь мой рот в конце.
Его рот опускается на мой, когда я начинаю трястись. Снова и снова искры удовольствия проникают сквозь меня, и мой оргазм вызывает его, прямо со мной, Мэтт жёстко кончает и целует меня до боли.
За каждый стон, который мы подавляем, мы наносим его друг другу нашими руками, нашими ртами и его бёдрами, прижимая меня к кожаному дивану. Я потею и тяжело дышу, затем часто моргаю и возвращаюсь обратно в кабинет Мэтта.
На работе.
Посреди рабочего дня.
Я подавляю смех и поворачиваю голову, чтобы поцеловать его в щеку. Его лицо до сих пор спрятано у меня на шее, и глаза закрыты.
Он не хочет возвращаться в мир. Я думаю, что сломала его.
Я толкаю его в грудь, и он стонет.
— Ты душишь меня, — стону я.
Мэтт перекатывается в сторону и моргает, когда открывает глаза, но ни один из нас не встаёт. Его рука тянется к моему подбородку, и он тянет моё лицо к своему, чтобы его губы могли снова найти мои. Другая рука обвивает моё голое бедро. Желание загорается во мне, как воспламеняется спичка. Мэтт безумен. Я безумна. Можно ли влюбиться за несколько недель? Дней? Минут? Мне не с чем сравнивать, поэтому решаю, что лучший вариант спросить у Мэтта.
— Скоро ли ты будешь откровенен со мной о своих чувствах?
— Сейчас? — стонет он, покрывая мою шею поцелуями. Его рука гладит меня по внутренней стороне бедра. Мой живот сжимается от нетерпения, а глаза закрываются. Я немного раздвинула ноги.
— Это не идеальное время, знаю, но я уже начала, и половина дела этого вопроса уже поднята в первую очередь. — Я пробуждаю сверхчеловеческую силу воли и отталкиваю его, таким образом, моя шея остаётся голой и холодной, а его рука перемещается обратно на бедро. Вот так просто, второй раунд отодвигается на второй план. Боже, какая я идиотка.
Мэтт подпирает голову своей рукой и удивленно смотрит на меня, хотя я думала, он будет недоволен.
— Я весь во внимании, но для ясности, в глубине души, я думаю о том, что сделаю с тобой после этого разговора.
Я дрожу от этой мысли.
— О боже. Ладно, я поспешу. Хорошо, итак, однажды ты был женат, верно?
— Да, однажды.
— Итак, значит, ты знаешь, что такое любовь?
Кончик его рта приподнимается, и могла бы я быть ещё глупее?! Все это совершено очевидно. Я должна сохранять спокойствие и запереть свои чувства, пока в далёком будущем не станет очевидно, что он меня тоже любит, и ТОЛЬКО ТОГДА должна быть честной о том, как сильно без ума от него.
— Нет, — говорю быстро, — я не привожу это слово, потому что собираюсь признаться... Я просто надеюсь на разъяснение.
— Хорошо, — отвечает Мэтт, и я рада, что он заинтригован, но, к сожалению, я не могу найти лучший способ объяснения. А потом меня посещает гениальная идея.
Я усмехаюсь.
— Хорошо, а как насчёт этого? Давай поиграем в доктора и пациента.
Я не упускаю мерцание озорства в его глазах.
— Ты завладела всем моим вниманием, — задумчиво говорит он.
Я смеюсь и прижимаю свою руку к его груди, чтобы держать его на расстоянии вытянутой руки, на случай, если его посетят дикие мысли.
— Нет! Оставайся сфокусирован! Я расскажу тебе о своих симптомах, а ты решишь, чувствую к тебе только вожделение, или, ты знаешь, возможно...
— Или ты влюблена? — заканчивает он за меня.
Моё лицо краснеет.
Мои брови сдвигаются вместе, пока я спрашиваю:
— Тебя это пугает?
Мэтт пристально смотрит на меня, но не отвечает, и я ненавижу, насколько неразличимы его черты лица. Он никогда не скрывает от меня своих чувств. Как правило.
— Это глупо, — говорю я и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на потолок.
— Расскажи мне о своих симптомах, — подстрекает он с дерзкой ухмылкой.
Закатываю глаза, но он целует меня в шею и трётся своим носом, как собака, молящая о ласке.
— Скажи мне.
— Ладно, ну, смотри... у меня сводит живот от волнения, когда ты входишь в операционную.
— Ммм, может быть оба варианта.
— Верно. — Киваю и продолжаю: — Эм, ты на самом деле меня заводишь.
Он смеётся.
— Оба.
— Я подумываю переехать с тобой в другую страну.
Он хмыкает.
— Я вижу будущее с тобой, не в смысле, давай завтра поженимся, но больше, как, вау, я действительно восхищаюсь тобой, уважаю тебя, как личность, и думаю, что ты будешь хорошим мужем и папой.
Мэтт отстраняется и хмурится, пристально изучая меня. Это не та реакция, на которую я рассчитывала — больше шариков и конфетти, возможно улыбка была бы приятной, но, по крайней мере, он не сталкивает меня с дивана и не сбегает.
— Папа, — повторяет он медленно.
Я хмурюсь, когда у меня появляется мысль, о которой я даже не думала до этого момента.
— О, боже. Ты ведь хочешь детей, не так ли? Пожалуйста, скажи да, потому что мое сердце не выдержит больше на этой неделе.
Его брови смягчаются, и он кивает, целуя меня в лоб и прижимая меня ближе.
— Да. Я хочу детей.
— Ладно, хорошо.
— Двух.
Я усмехаюсь.
— Ещё лучше. Итак, у тебя есть диагноз для меня?
— Я, вероятно, должен провести ещё несколько тестов, — шутит он, пока его рука блуждает по моей спине и заднице. И дважды сжимает. — Но даже без них довольно ясно, с чем ты столкнулась.