Бугор открыт солнцу со всех четырёх сторон. Посажены на нём сосенки, они ещё очень малы, никакой тени не дают, и земляника поспевает тут рано.
— Ну, что я говорила? — радуется Света, обирая красные ягоды. И все в ведёрочко, ни одной в рот! В рот потом, когда посуда будет полна.
— Хороши! Крупны! — соглашается мать. — С молоком есть будем.
Полна стеклянная банка у матери, полно ведёрочко у Светы — даже с верхом. Теперь можно и самим полакомиться. На выходе из леса Света спрашивает:
— А как мы пойдём к дому? Огородами или улицей?
— Огородами. Огородами ближе.
— Пойдём улицей, — просит Света, — ненамного дальше-то.
Мать и дочь идут по деревне. Из окон выглядывают женщины и ребятишки.
— Гляди-ко, удачливые какие!
— Гляди-ко, ягода поспела!
А если бы они огородами пошли? Кто бы узнал, что Света и её мама удачливые? И все считали бы, что ягоды ещё зелёные.
ГОРЯЧИЙ ГВОЗДЬ
В деревню к деду Сергею приехал из города внук — тоже Сергей. Дед старше внука ровно в десять раз. Но им — старому и малому — хорошо вместе. Один Сергей что-нибудь мастерит, другой Сергей смотрит. Они сделали тележку на старых велосипедных колёсах, рамки для ульев. А сегодня делают грабли — скоро сенокос.
— Конечно, — говорит дед внуку, — можно грабли в магазине купить, но там они железные, тяжёлые. А мы сделаем бабушке Дуне деревянные, лёгкие. Бабушка будет ими сено ворошить и не устанет.
У деда Сергея заранее всё припасено на грабли: еловая жёрдочка, берёзовый брусок, кленовый чурбак.
Рубанком дед Сергей обстрогал жёрдочку, стала она ровная и гладкая.
— Ну-ка, Сергей, примерься, как в руках держится?
Примерился внук — провёл по траве жёрдочкой раз-другой, будто сено гребёт. Хорошо в руках держится!
Просверлил дед Сергей коловоротом в бруске двенадцать дыр — для зубьев. Тринадцатую — для ручки. Топором расколол чурбак на мелкие части, на карандашики. Стамеской карандашики заточил — получились зубья. У деда глаз верный: толщиной зубья как раз чтобы с напором войти в дырки. Загнал дед Сергей зубья в брусок, вставил ручку — грабли готовы. Но не совсем. Надо гвоздём закрепить ручку в бруске.
— Неси-ка, Сергей, гвозди. Подходящий выберем.
Принёс внук старый чугунок с гвоздями. Но сколько дед ни перебирал их, подходящего не нашёл.
— Длинные они и толстые, стану забивать — ручка расколется. Будем из толстого и длинного делать гвоздь короткий и плоский.
Всадил дед Сергей топор в бревно. На обухе топора молотком расплющил гвоздь. Потом приставил его к углу обуха, ещё раз молотком ударил — ненужный конец гвоздя и отскочил.
Внук Сергей обрубок поднял, но тут же выронил: горячий он, пальцы обжёг.
— Дед, а дед! Почему гвоздь горячий?
— В работе был. В работе всё нагревается: и железо, и человек.
— А ты, дед, нагрелся?
— И я нагрелся. Разве не видно?
Посмотрел внук, а у дедушки на лбу капелька пота. Закрепил дед Сергей ручку в бруске гвоздём. Вот теперь грабли совсем готовы.
АГРОНОМОВА ДОРОГА
В Горки приехал новый агроном. Председателя колхоза в правлении не было.
— Он на Кузнечихе, клевер смотрит, — сказала сторожиха тётя Дуня. — Уродился клевер. Густой. Красный. Шмели в нём так и вьются. Оттуда на Болобошину отправится…
— Где же эта Кузнечиха, далеко? — спросил агроном.
— Около леса. На ней тоже когда-то лес был, пережгли его на уголь для кузницы. Вот и называется поле Кузнечихой.
— А Болобошина?
— Это далеко. Там болотина, кочки. Утопнуть можно… Одним словом, Болобошина… У нас всему название дано. Без названия нельзя. Я вот скажу внуку: «Отнеси обед дедушке, он на Куликовой делянке лес пилит». Валера уж знает, куда идти. А так разве объяснишь? Куликовой-то делянка зовётся потому, что первым Куликов на ней дрова пилил. Давно это было. С той поры выросли новые ёлки — до неба.
Вечером агроном разложил на столе план колхозных угодий, разглядывал его, что-то чертил на нём. Утром другого дня запряг лошадь в лёгкую тележку. Взял с собой тётю Дуню, и поехали они глядеть колхозные земли. Побывали на Кузнечихе, добрались до Болобошины, были на весёлом лужку, который называется Брусок, — луг узкий, похож на брусок, которым косы точат; посидели немного и лошадь травой покормили в Частовой роще, деревья там стоят обыкновенно, не часто, а сажал-то их лесник Частов. Под конец завернули в низину Свиные рога. У свиней рога не растут. Виданное ли дело — рогатая свинья! Какой-то весёлый шутник придумал такое название.