– Они за беглецами подались на ту сторону реки, – угрюмо сказал мужчина и попросил: – Закурить найдется?
Артем с удивлением проследил, с каким дьявольским терпением Шевцов раскурил трофейную сигарету «Бонд» и вставил ее в распухшие губы спасенного. Тот сделал несколько глубоких затяжек, закашлялся и сквозь кашель проговорил:
– За два месяца курить разучился... – И, заметив их удивленные взгляды, пожал плечами. – Что тут удивительного, поживешь здесь, если это можно назвать жизнью, месяца два-три, забудешь не только свое имя, но и то, что человеком когда-то назывался. Мы для них хуже скотины, имен у нас нет, даже кличек нет, только номера. Смотри, – показал он Шевцову руку, – номер девять. А знаешь, сколько таких девятых номеров здесь сгинуло? Это только наш Бог да их Аллах знает! Не успеет человек загнуться, а ему на смену уже другого смертника доставляют, и номер по наследству передают.
– Это ведь как в концлагере, – произнес потрясенно Артем, рассматривая вытатуированную на предплечье мужчины сизую цифру, – хотя я уже ничему не удивляюсь.
– Быстро и, по возможности, внятно объясните, что здесь происходит? Кто и за какими беглецами отправился в погоню? – приказал Шевцов.
Мужчина спустил ноги с лавки и в упор посмотрел на него:
– Мужики, вы еще не подозреваете, в какое дерьмо вляпались! Вам чудом удалось не попасть в руки этим тварям, но, если они здесь появятся, вам несдобровать. И мне несдобровать, и тем, кого эти сволочи, – кивнул он в сторону поверженных охранников, – спустили в яму... – Он затянулся еще раз и положил сигарету на край стола. – В километре отсюда в старой штольне находилась подпольная лаборатория, а вернее, почти завод по переработке опиума-сырца в героин. Работали на нем люди, рабы в прямом смысле. Бомжи или те, кто задолжал энную сумму, как-то провинился перед владельцами завода, а то и просто похищенные люди. Условия здесь чудовищные, вы бы видели конуру, в которой мы жили. Мало кто выдерживает дольше трех месяцев, а зимой вообще через месяц загибаются. Особенно трудно женщинам. Они, кроме того, что по двенадцать часов вкалывают, еще ежедневно ублажают охранников. Представьте, что это такое, если женщин – три, а охраны – почти два десятка! – Он прерывисто вздохнул. – Позавчера двум рабам удалось бежать. Эти сволочи и пронюхали, что ушли те не без моей помощи...
– А вы действительно им помогли? – спросил Артем.
– Да, мне удалось им помочь, – тихо сказал мужчина и снова вздохнул. – Я ведь не бомж, а химик по специальности и позарился на хорошую зарплату... Между прочим, по объявлению в газете. Так что тут я оказался практически добровольно, правда, условия жизни и паек у меня были несколько лучше, чем у остальных... – Он опять вздохнул. – Один из сбежавших, как они считают, агент ФСБ. Каким-то образом его вычислили... Поэтому с такой яростью кинулись в погоню, даже про вертолет забыли. Думали, видно, что там особых проблем не будет.
– Зачем им понадобился вертолет? – спросил Шевцов.
– У них скопилась крупная партия героина, кроме того, они хотят перебраться в другое место. Здесь небезопасно, если уж ФСБ вышла на них. Они постоянно меняют расположение. Правда, тут они продержались более двух лет. А теперь им срочно потребовалось перевезти оборудование, охрану...
– А рабочих?
– А их бросили бы в штольне и даже пули не стали бы на них тратить, сами через пару-тройку дней загнулись бы. Кстати, – он взглянул на Артема, – вас бы тоже в живых не оставили.
– Понятно, – скривился Артем, – это мы уже проходили.
Шевцов сплюнул на пол и выругался, затем сказал Артему:
– Крикни Павлу и Димке, чтобы народ сюда подходил. Хотя бы накормим их, а дальше будем думать, что предпринять. А вы идти сможете? – Он повернулся к химику. – Нужно, чтобы вы вывели меня к штольне. Надо людей спасать.
Химик печально покачал головой:
– Ничего у вас не получится. Решетка с помощью специального механизма опускается в глубокую скальную нишу и с его же помощью поднимается. Охранник расстрелял его из автомата, так что решетку поднять невозможно, разве только уничтожить взрывом. А взрывчатки, насколько мне известно, здесь нет, но, даже если бы и была, рисковать нельзя, потолок пещеры может рухнуть и завалить людей.
– Что же прикажете – наблюдать, как они будут умирать на наших глазах? – обозлился Артем.
– Там действительно ничего нельзя сделать. – Химик виновато отвел взгляд. – Единственное, что мы можем, – спустить им тюфяки из соломы и одеяла, на которых они спали, и кормить какое-то время. Эти сволочи грозились тюфяки сжечь, – кивнул он на охранников, – но не успели, занялись мной...
Артем объявил мужчинам:
– Пока женщины готовят обед, нужно организовать наблюдение за мостом – чтобы бандиты не застали нас врасплох.
– Их там человек двадцать, все с автоматами, на грузовике. Так что звук мотора услышим прежде, чем они появятся, – пояснил химик.
Надежда Антоновна успела обмыть ему лицо, перевязала голову, отчего он заметно приободрился. Назвался химик Сергеем Малеевым.
Шевцов нахмурился и сказал:
– Будем дежурить по очереди.
Он вышел вместе с Незвановым к дороге, чтобы подыскать подходящее место для часового, и вскоре вернулся один.
– Первым дежурит Дима, потом Павел, потом профессор... Мы нашли хорошую точку, оттуда дорога просматривается километра на два в обе стороны. Если они приедут ночью, то наверняка с зажженными фарами. – Он посмотрел на часы. – Итак, у нас восемь дееспособных мужчин. До утра каждый из нас должен отдежурить по два часа. Ночное время мы берем, – он повернулся к Таранцеву, – с Артемом Егоровичем на себя. Это не так уж плохо – каждый сможет выспаться.
– Почему вы решаете за других? – взвился Синяев. – Я не хочу дежурить, я вообще не хочу здесь оставаться!
– Пока я еще и речи не заводил, оставаться здесь или не оставаться, – сказал тихо Шевцов, – но господин Синяев поднял этот вопрос, и каждый из нас должен определиться, принять решение...
Он посмотрел на Артема, и тот ободряюще улыбнулся ему:
– Говори откровенно, все мы – люди взрослые и отвечаем за свои поступки. Я лично остаюсь, потому что не могу позволить этим подонкам расправиться с теми, кто сейчас сидит за решеткой.
– Какое мне до них дело! – закричал Синяев. – Эти бандюги и нас, и их замочат в одночасье. А у меня дети маленькие...
– Хорошо, мы никого не принуждаем! – перебил его Шевцов. – Уйти могут все желающие, а женщины – в первую очередь. Но предупреждаю, что путь неблизкий и сложный. Продукты вам придется нести на себе. Многие из вас впервые в горах и в тайге, а здесь законы свои, таежные, Петр Григорьевич.
– На хрена мне сдались эти ваши законы! – закричал опять Синяев, злобно потрясая кулаками. – Вы не имеете права бросить нас из-за каких-то бомжей, которые все равно бы сдохли на городской помойке. Вы отвечаете за нас потому, что мы именно по вашей милости оказались здесь!
– Мы никуда не уйдем! – Агнесса в упор посмотрела на Синяева. – Ты, мразь, не скули раньше времени, веди себя как мужик, коли штаны натянул. – И повторила, оглянувшись на Ольгу и Чекалину: – Правда, девочки, мы ведь никуда не уйдем?
– Мы тоже остаемся, – сказал Каширский и кивнул на зоолога. – Аркадий Степанович, как замнач по тылу, говорит, что продуктов хватит дней этак на двадцать...
– На двадцать! – схватился за голову Синяев. – Вы собираетесь сидеть здесь двадцать дней? Да это ж чистые отморозки, да у них же автоматы, да они за полчаса нас всех в фарш превратят!
– А вы что думаете, мы будем сидеть и ждать, когда они нас перебьют? – Шевцов побледнел и схватил Синяева за грудки. – Можешь катиться отсюда хоть сейчас! Скатертью дорожка! – И обратился к Рыжкову: – Выдайте ему часть продуктов, и пусть проваливает к чертовой матери!
– Я один не пойду! – Синяев был на грани истерики. – Выделите мне проводника!
– Нет у нас проводника! – рявкнул на него Артем. – Но за помощью нам все равно придется послать кого-то, так что уйдешь с ними, но только завтра, не раньше... – И не удержался, добавил: – Подонок!