По толпе пронесся шепоток, и я наконец-то осмотрелась. Зал напоминал некий полукруглый амфитеатр. Внизу, хотя и на небольшом возвышении, стоял трон с восседающим на нем, нужно сказать, очень даже привлекательным мужчиной. Вот разве что злой взгляд отталкивал. Это, как я понимаю, мой «муж». Что ж, ясно, почему его «настоящая» жена к другому ушла. То есть, попыталась. Я ведь его так ни разу и не видела. Король, по совместительству мой обвинитель и судья. Удобное сочетание, не правда ли? Тут к гадалке не ходи, чтобы узнать, какое решение будет принято. С другой стороны, оно уже принято и, как я поняла, мое тело даже ни разу на слушание не пригласили. А зачем обвиняемую выслушивать? Что она интересного рассказать может? Зачем ей защищаться? Ну да, действительно, если судит обвинение. Не удивлюсь, если он же еще и роль защитника выполнял. Прямо мастер на все руки.
Рядом стоял письменный стол для секретаря, стулья с еще тройкой мужчин. Красавцы как на подбор, в одинаковых черных сюртуках, со светло-золотой вышивкой по бортам. Трое из ларца одинаковых с лица. Это моя стража. Вернее, тот, что самый крупный, некое подобие греческого божества, но с физиономией, вырезанной изо льда – глава местной службы безопасности. Лучший друг правителя и его правая рука. Это он занимался «предотвращением моего возможного побега». И не только. Хм, почти семейный подряд.
Двое других хоть и не были вылеплены как боги, но весьма к ним приближались. У нас на Земле легко бы попали на первые полосы модных журналов. И, несмотря на безэмоциональные выражения лиц, выглядели приятнее. Это его помощники – здешние следователи. Они на меня поклеп и доказательства вины собирали. Один вон даже глаза прячет. Ох, чую, неровно он дышал к прежней королеве. А что, еще тот красавчик, жива останусь – присмотрюсь.
Интересно, зачем они здесь, или думают, шестерых мало? Даже хохотнула. Надо же, какая честь! Столько Аполлонов для меня одной. Или боятся, что, глядя на таких шикарных образцов местного генофонда, не удержусь, и прямо здесь накинусь? Остальные отбивать будут? Может, поглумиться? Что еще они мне, кроме казни, устроить могут?
Зрителей тоже было полно, причем самых разношерстных. В ближайших рядах восседали богато разодетые дамы и господа, будто на праздник пришли. М-да, «любили» здесь, смотрю, королеву. Очень. Никаких опросов не надо, сразу понятно, еще та с-с-скотина была. В середине тоже благородные, пусть и попроще, а где-то там, далеко, на галерке – даже простой люд. Еще бы, такое событие – суд над женщиной королевской крови. А народу зрелищ подавай. Что же, они его получат, я устрою. Вернее, попытаюсь.
Меня сопроводили к свободному стулу рядом с безопасниками. Секретарь поднялся, выставил перед собой свиток и громким голосом, неким, неизвестным мне способом усиленным так, что было слышно даже в отдаленных уголка зала, принялся зачитывать.
– Фиара Маришена Лаора урожденная Ваиш из королевства Шаор, ныне официальная супруга горячо всеми любимого правителя Фиара Асталиона Левиара Харата III – короля Хаарса…
Ох, да они специально имена труднопроизносимые придумывают, что ли? Наверное, чтобы врагов с толку сбивать. Пока произнесешь, если язык не сломаешь, война закончится. А что, удобно.
–… обвиняется в государственной измене, – тем временем продолжал секретарь, – а именно, в неоднократном прелюбодеянии, с вельможей высшего круга мужского пола.
О как! Даже неоднократном! А единичный случай изменой не считается? Например, можно же по одному разу, но со многими. Что-то сплоховала королева, не подумала. Ладно, это во мне злость говорит, кровь разгоняет, вот мои тараканы и куражатся. Сама бы я, даже при всей нелюбви к бывшему мужу, на этот раз моему, на такое бы никогда не решилась.
– Согласно законам Хаарса, подобное действие приравнивается к предательству правителя, а значит, и целиком государства. Вина обвиняемой подтверждена и доказана на предыдущих слушаниях. Посему великодушным решением правителя, – да уж, куда же еще великодушнее-то? – приговаривается к смертной казни на центральной площади сразу после окончания заседания, через публичное усекновение головы, дабы другим неповадно было. Хотите ли Вы, Ваше Величество, сказать последнее слово?