Альтанские девушки, как выяснилось, после среднеобразовательной школы, в которой все учатся с шести до восемнадцати лет — до восемнадцати, потому что в этом возрасте, в основном, начинает проявляться магия, — идут учиться в магические старшие школы (ПТУ, короче), если есть магия и желание ею пользоваться. Если такого желания нет — магию запечатывают (ну, это не новость для фэнтези мира). Каждая школа специализируется на каком-либо одном направлении: целительство, бытовая магия, артефактика и так далее. Нет только школы боевой магии, вместо нее все желающие девушки могут поступить в военную академию, где обучают только девушек — такой себе кладезь амазонок.
Ведьмы же вообще обучаются индивидуально. Если уж девушка выбрала для себя такую участь, то она должна прийти на поклон к представительнице этой гордой профессии, у которой нет ученицы, и та начинает мусолить бедную-несчастную всякими разными делами-поручениями-просьбами в течении года. Испытательный срок, так сказать, причем, если ведьме вдруг что-то в голову вдарит, она может и не принять в ученицы. Тогда, считай, год прожит впустую. Мне в этом плане вообще повезло: за меня все решил домик, я никому не прислуживала, еще и учиться буду в столице, куда конкурс просто запредельный. Уж не знаю, что там Бонифаций наговорил всем тем сотрудникам Академии, но я теперь училась в престижном ВУЗе, куда ведьмам путь заказан. Не знаю, чем там и кому ведьмы не угодили, да только учиться вместе с магами их не пускали. Я была исключением, подтверждающим правило, как выразился Буцефал.
В Академии же обучают универсальных магов. В том смысле, что студентам, или, как их величают по законам фэнтезийного жанра, адептам, преподают в равной степени все виды магии. На первом курсе только теория, на следующих двух — практика. После всем выдают дипломы магов-универсалов и разрешение на использование магии. Всех регистрируют все в том же злополучном ведомстве. После, если кто желает, может остаться учиться. На четвертом курсе маги определяют специализацию и углубляются в ее изучение. Так проходит еще один курс, и после им к дипломам выдают приложение, в котором содержится информация об уровне и направлении специальной магии. Всего пять уровней. Пятый — самый низкий, а первый, соответственно, — самый высокий. Как это определяется, и от чего зависит — от врожденных способностей или еще что — мне никто не сказал, а я и не сильно интересовалась.
По пришествии в академию я осознала, что кое-что в моей жизни остается неизменным: я опоздала! Об этом мне сообщил привратник, когда я сообщила ему, что пришла сюда учиться. Мужчина немного постебался надо мной и, смилостивившись, сказал, что собрание проходит в Малом Зале, но сообщить, где он находится, не пожелал, так что еще десять минут я металась по академии в поисках лестницы, возле которой, как я и рассчитывала, обнаружился план здания. Следующие пять минут я, очень надеясь на связь своей зрительной памяти с моим нестабильным внутренним компасом и иногда исчезающим топографическим кретинизмом, искала Малый Зал.
Следующий момент своей жизни я, вероятно, запомню надолго, если не навсегда, а вместе со мной и все присутствующие, так как в точности повторила предфинальную сцену из первой части знаменитого мультфильма о зеленом людоеде. Разве что, у меня не было верного осла, который подсказал бы мне, когда именно следует войти в зал, но с этой задачей я и сама справилась на «отлично».
Пока я где-то бродила, ректор произнес торжественную речь о том, какие все молодцы, что поступили именно сюда, как они рады нас видеть и прочая чепуха. Далее всех учащихся разделили на группы по двадцать человек, и кураторы по очереди выходили на трибуну и зачитывали имена своих групп. Я оказалась в последней группе, в которой было всего 5 человек. Последней в списке. Куратор называет мое имя. Двери распахиваются настежь и в зале появляюсь я. Как по команде, воцарилась идеальная тишина, самым громким звуком, казалось, было биение моего сердца, и все лица обратились ко мне, а я не придумала ничего лучше, чем улыбаться. Даже ручкой помахала:
— Драсьте.
Спасать меня из неловкой ситуации никто не спешил, поэтому мне ничего другого не оставалось, кроме как стоять, потупив взор, и из-под опущенных ресниц рассматривать находящихся в зале.