— Я дам тебе засыпку с антибиотиками. Впрочем, ничего другого у меня и нет. Да и того не слишком много.
— Ладно, засыпай.
— Вот только… Послушай, Элияс. Не кричи, послушай. В твоем нынешнем состоянии, если будешь продолжать ходить, тебя ждет общее заражение. Послушай меня. Я просто хочу, чтобы до тебя дошло: если сейчас раны не затянутся, может случиться заражение крови. Пойми меня хорошенько: так оно и будет.
Я поглядел на него, затем присмотрелся к своей ступне в тазу. Вновь я перевел взгляд на Монтаня, с его серьезной миной за очками, и пробормотал:
— Монтань, ты же это не серьезно?
— Совершенно серьезно, старик.
— Так что мне делать, доктор?
— Три-четыре дня без ходьбы, дорогой мой пациент. А больше тебе ничего не поможет. Охотиться запрещаю категорически!
Елки зеленые! Как мне все это осточертело. Вот уже десять дней я трахался в грязи, в воде, в аду этих засранных джунглей, бегал за этим ёбаным слоном как придурок — каждый божий день; я прилагал к этому все свои силы и знал, что, в конце концов, мы его достанем.
М'Бумба уставал. Вскоре он начнет делать ошибки, и вот тогда-то мы его и достанем. Это был вопрос нескольких дней. На этой чертовой охоте я отвалил кучу грязной работы, и что теперь — все должно было пройти мимо меня?
Диагноз доктора Монтаня был для меня словно удар по башке. Более угнетенный, чем ребенок, которого лишили десерта, я замкнулся в себе и долгое время ни с кем не разговаривал.
Наступал вечер, а я не тронулся с места. Пауло с Монтанем весело болтали с Лилипутами. Старик, уже вымывшийся, побритый, переодевшийся, с еще мокрыми волосами, угощал их анисовкой и, уже слегка под хмельком, бахвалился:
— Ну, великаны, такие штуки только Пауло может находить. У меня не только везуха, тут надо и нос иметь.
Следопыты весело щебетали, и было похоже, что анисовка пришлась им по вкусу. Малышка с Татаве энергично крутились по кухне. Когда Малышка узнала о нашей находке, она захлопала в ладоши и бросилась готовить пир, предвидя хорошую выпивку. Все готовились весело провести время.
Не убью я М'Бумбу, повторял я про себя. Я в этом был просто уверен. Во время моего отсутствия Пауло найдет слона и не даст тому никаких шансов. И это он всадит ему меж глаз ту самую пулю, которую я так хотел бы выстрелить. Я же буду в это время торчать здесь с ногой в тазу, пялясь на солнечный закат. Эти идиотские, пожирающие мясо червяки — это был знак. Судьба отодвигала меня от продолжения игры. Окончательная фаза охоты должна была состояться без меня.
Все во мне буквально переворачивалось перед лицом подобной несправедливости. Немилость судьбы ко мне позволяла мне понять, насколько, с течением времени М'Бумба сделался для меня важным. Я был переполнен энтузиазмом к этой охоте, которая началась как приятный уикенд, а затем переродилась в увлекательную, и в то же самое время раздражающую игру в прятки. Теперь я был уверен в том, что в М'Бумбе имелся свой смысл. Старый, искалеченный слон должен был стать вершиной нашей жизни как охотников, во всяком случае, того ее эпизода, который начался годом раньше. Именно для того он и был нам послан.
Грядущие дни должны были стать самыми важными и принести наибольшие переживания. Я облажался в самый ключевой момент. Все это я прекрасно понимал, но величина ставки заставляла меня еще болезненней испытывать принудительное бездействие. Я проклинал судьбу, Африку и всю эту банду распоясавшихся эгоистов, которые, в то время как я сражался с отчаянием, думали лишь о том, как выпивать, обжираться и бахвалиться.
Монументальная гора белого, изумительно вкусного риса, имеющая в средине углубление, в котором дымился мясной соус с овощами, три речные, жирные и длинные рыбины, сжаренные целиком, с разрезанными брюхами, покрытыми маленькими кислыми зернышками, которые Малышка собирала в лесу, множество лесных индюков, обсыпанных таинственными травками, и, естественно, море «Шато-Монбрисак» урожая 1976 года — нужен был этот ужин, смех моих товарищей и несколько стаканов вина, чтобы мне удалось хоть немного сбросить печаль.