То, что Азамат в полночь, как встрепанный, выбежал из райкома, было, конечно, не случайно. Взбучку он получил на бюро изрядную. «Что-то голова мерзнет», — думает Азамат. Хлопнул себя по гладко выбритой голове — оказывается, он без шапки. Где же шапка? А она уже на земле валяется. Нагнулся за шапкой — вымазался в грязи. «Пропади оно все пропадом!» — сердится председатель, нахлобучивая на голову свою всему миру известную папаху.
Быстрым шагом поднимается Азамат по центральной улице. Голова гудит от разных мыслей. «Кажется, никого на свете я не уважал так, как Батыра Османовича. Всегда он со мной советовался, можно сказать, по душам. За что же он меня сегодня? Неужели у него на уме одно, а на языке другое? Не ожидал я от тебя, друг, такого... Разукрасил мой портрет за милую душу... Или я совсем с ума спятил, ничего не понимаю... Выговор влепили!»
Не разбирая дороги, шагает Азамат в гору. Где он? Дома встречаются все реже и реже, темнота сгущается, дороги не видать. Кажется, это уже колхозные сады начались. Азамат решительно поворачивает назад. И мысли его постепенно принимают другое направление: «Погоди, погоди, давай во всем разберемся... Так и свихнуться недолго. А что, если я сам во всем виноват? Доверился этому болтуну, моему заместителю Хамзату, который убедил меня в том, что все в порядке: все-то он подсчитал, взвесил, что нужно было, отгрузил в счет госпоставок, остальное, мол, сдал на мельницу, засыпал семена... Со всем, голубчик, управился, везде поспел... А ты, старый дурень, поверил ему и даже бумаги не удосужился как следует посмотреть. Подписывал не глядя... Эх, Азамат, Азамат... Любому ясно, что в летний зной гораздо приятнее проводить время на горных пастбищах, чем на уборке — в жаре и в пыли. Вот когда меня бес попутал. Место мое в уборочную было на терском участке. А я приеду, как ревизор, покручусь немного — и снова на машине в горы. Будто без меня там некому позаботиться об этих двух криворогих коровах. Правильно говорят люди: горбатого могила исправит. Дураком родился — дураком и помрешь. Чему и когда ты учился, Азамат? Весь век трудился, как вол... А с другой стороны, нельзя сказать, что не прельщали меня высокие посты да зарплата... До чего докатился! Ночь напролет ругательски ругаю Батыра Османовича. А на самом деле в ножки ему нужно поклониться, что из партии не выгнали... Ох, как стыдно! Вернусь сейчас в райком, попрошу у него прощения...»
И Азамат зашагал еще быстрее. Он шел, а вместе с ним шли и его размышления — не очень приятные, надо сознаться. И если ноги несли Азамата вперед, то мысли — по крайней мере, некоторые из них — хотели, чтобы он повернул назад. В конце концов, его несправедливые суждения о Батыре при нем были, при нем и останутся. Никто их не слыхал. Чего же идти и краснеть еще раз на старости-то лет? «Пускай мои лестные слова тоже при мне останутся, — бурчит себе в усы Азамат, замедляя шаг. — Будет подходящий случай, выскажу их. Лучше бы, конечно, без выговора обойтись... Стой, старая и дурная голова, сам знаешь, что выговор за дело получил». Он и в самом деле остановился и поглядел в ту сторону, где все еще светилось окно в кабинете секретаря райкома. Свет вдруг погас. «Не хватало только встретиться с ним сейчас на улице!» — подумал Азамат и свернул с дороги. Вскоре он очутился у дома своего старого знакомого — председателя райпотребсоюза. Придется зайти, хоть и поздно, другого выхода нет. Азамат решительно толкнул калитку. Загремела цепь, и собака с отчаянным лаем рванулась ему навстречу. В доме послышались голоса, вспыхнул свет, и растерявшийся Азамат ринулся обратно. Пробежал несколько шагов и в полном мраке налетел на Батыра Османовича. Азамат пулей кинулся бежать. Секретарь райкома включил карманный фонарик, но оставшийся неузнанным Азамат уже растворился в темноте...
У раскрытой калитки стоял председатель райпотребсоюза:
— На вас, что ли, Батыр, Османович, лаял этот проклятый пес? — спросил он.
— Да нет, друг! Только что налетел на меня какой-то человек, уж не знаю, друг твой или ночной грабитель. Вроде бы из твоего двора бежал. Но если это друг, зачем ему бежать? А пес у тебя молодец! Ишь как встретил чужака! Я вот до сих пор даже не знал, что во дворе собака есть, а почти каждый день иду домой мимо вас.
— Пес хороший, знает свое дело. Конечно, вора вспугнул. Если калитку чужой не откроет, наш сторож сидит тихо у себя в конуре.
— Да, видать, не с благими целями шел сюда незнакомец. Ну, не беда, все хорошо, что хорошо кончается. Спокойной ночи. — И Батыр Османович, освещая дорогу фонариком, продолжил прерванный было путь домой.
А Азамат уже далеко от места происшествия. Сердце колотится, как бешеное. Никогда еще старику не было так стыдно и тошно: «Узнал или не узнал меня Батыр? Как не узнать единственного козла Жаубермеза... Нет, видимо, все же не узнал, иначе окликнул бы. Значит, принял за вора. Однако куда деваться? Не ночевать же на улице...»