Выбрать главу

— …Во, наконец-то, мы настигли сумасшедшего слепца!

— Да тот ли это? Что, как другой?

— Тот… тот… Не сомневайся. Вон и одежонка на нем вся изодрана.

— Он в ней, говорят, зимой и летом ходит. Смешно!

— Ничего смешного. Те, кто не в своем уме, стойкие, на морозе не вянут.

Нашелся и сомневающийся, сказал:

— Почему ты решил, что он не в своем уме? Может, это мы все не в своем уме. А он как раз…

Ему не дали договорить, оборвали резко, подошли к Антонию, подняли с лежака. Повели. Ивашка, всхлипывая, поплелся следом за ним.

40.

Время спустя слух пробежал по байкальскому обережью, что из бывшего Троицкого монастыря, еще в советское время после изгона оттуда монахов приспособленного под лечебницу для душевнобольных, исчезли два человека. Вот именно, не ушли, а исчезли, растворились в пространстве, соединяющем земную жизнь с небесной. Если верить слуху, это были странствующие люди Антоний и Агван-Доржи. Их поместили в одиночных кельях, соседствующих друг с другом; на узких оконцах провисали заржавелые решетки; тяжелые железные двери были закрыты плотно — и муха не пролетит; с наружной стороны навесили старого еще укрепа, тоже заржавелые замки. Видать, опасались служители, что уйдут болезные, любящие простор да волю. Но чего-то не доглядели. Чего же?.. Утром открыли одну дверь, потом вторую; там никого, опустели кельи. Кто-то из служителей, говорят, умом тронулся, долго слонялся по монастырским ходам и все вопрошал: «Да куда они подевались-то?..» И вправду, куда?.. Не отыскалось и малого порушья в кельях, и решетки все так же занавешивали оконца, и замки оказались исправные, никто и не пытался взломать их.

Антоний и Агван-Доржи так и не встретились при жизни, отпущенной им для земного странствия. Но, может, встретятся там, у Престола Всевышнего и Всеблаженнейшего?

В ту ночь, когда это случилось, у высоких монастырских ворот долго-долго выла лохмоногая четырехглазая собака и плакал рыжеголовый мальчонка. Но вот в черном небе что-то заблистало, запосверкивало, а потом тень какая-то появилась сияющая, дивно сходная с человеческой. Ивашка перестал плакать, помешкал и побежал следом за тенью к ближнему лесному опушью, взмахивая руками и тоненько вскрикивая:

— Дядька! Дядька!..

Старый пес чуть только стронулся с места.

© Ким Балков, 24.04.2002