– Покажи еще раз аккорд с задержанием на кварте, – сказал он. – Мне понравилось.
Естественно, ему нравились самые сложные аккорды.
– Нужно купить тебе большую гитару, – снова попытался убедить его я. – Или даже лютню.
– Ты играешь на укулеле, – ответил он. – Значит, и я буду играть на укулеле.
Ну почему мне в спутники вечно попадаются такие упрямцы! Может, всё дело в том, что я милый и со мной приятно общаться? Не знаю, не знаю.
Когда Крест был сосредоточен, он почему-то напоминал мне Мэг: такое юное, но такое напряженное и серьезное лицо, будто судьба мира решится в тот момент, когда прозвучат верные аккорды, будут посажены именно эти семена, именно этот мешок с мусором полетит в рожу конкретному уличному хулигану.
Неизвестно, почему из-за этого сходства я проникся к Кресту симпатией, но я вдруг осознал, как много он потерял за прошедшие сутки: работу, дядю, да и жизни он едва не лишился. И скольким он рисковал, отправившись с нами.
– Я так и не сказал, что мне жаль, – начал было я. – Я о том, что стало с твоим дядей Амаксом.
Крест понюхал гриф укулеле:
– А с чего бы тебе о нем жалеть? И мне тоже?
– Ну… вежливость требует извиниться… если случается убить чьих-то родственников.
– Он мне никогда не нравился, – сказал Крест. – Мама отправила меня к нему, сказала, что он сделает из меня настоящего воина-пандоса. – Он попытался воспроизвести нужный звук, но по ошибке сыграл уменьшенный септаккорд. И, судя по виду, остался собой доволен. – Я не хочу быть воином. Вот ты чем занимаешься?
– Ну, я бог музыки.
– Значит, и я им буду. Богом музыки.
Мэг, оглянувшись на нас, ухмыльнулась.
Я выдавил из себя одобрительную улыбку, надеясь в душе, что Крест не захочет содрать с меня кожу и поглотить мой дух. А то желающих хватает.
– Что ж, для начала давай научим тебя этим аккордам.
Наш путь шел севернее Лос-Анджелеса, через Сан-Бернардино и Пасадену. Я засмотрелся на холмы, где стояла школа «Эдгартон». Что будут делать учителя, обнаружив, что Джейсон Грейс пропал, а школьный фургон припаркован на побережье Санта-Барбары? Я вспомнил макет Храмовой горы на столе Джейсона, тетради с набросками на полке. Судя по тому, как шли дела, жить мне оставалось недолго, так что сдержать обещание и отвезти его работы в оба лагеря мне, скорее всего, было не суждено. При мысли, что я снова его подведу, мне стало хуже, чем от соль-бемольного минорного секст-аккорда Креста.
Наконец Крест велел Гроуверу свернуть с магистрали Интерстейт-5 на юг и направиться к городу. Съехав на Кристал-Спрингс-Драйв, мы оказались в Парке Гриффита с чудесными извилистыми дорогами, холмистыми полями для гольфа и густыми зарослями эвкалиптов.
– Дальше, – сказал Крест. – Второй поворот направо. И на холм.
Перед нами оказалась гравийная дорога – служебный проезд, слишком узкий для «Мерседеса XLS».
– Нам надо наверх. – Крест указал на лесок. – Дальше пешком.
Гроувер остановил машину рядом с юкками – а с этими растениями, насколько я знаю, он водит дружбу – и подошел к указателю «СТАРЫЙ ЗООПАРК ЛОС-АНДЖЕЛЕСА».
– Я знаю это место. – Бородка Гроувера задрожала. – Ненавижу его. Зачем ты нас сюда привел?
– Я же сказал, – ответил Крест. – Тут вход в Лабиринт.
– Но… – Гроувер осекся, явно решая, что должно взять верх: природное отвращение к местам, где животных держат в клетках, или желание уничтожить Горящий Лабиринт. – Ладно.
Учитывая обстоятельства, Мэг выглядела вполне довольной. Она спокойно дышала тем, что в Лос-Анджелесе называется свежим воздухом, и, пока мы поднимались по тропинке, даже попыталась пару раз сделать «колесо».
Наконец подъем закончился. Под нами простирались развалины зоопарка: заросшие тротуары, полуразрушенные бетонные стены, ржавые клетки и захламленные искусственные пещеры.
Гроувер обхватил себя руками: несмотря на жару, его била дрожь.
– Люди оставили это место десятки лет назад, когда построили новый зоопарк. Но я все еще ощущаю чувства животных, которых здесь держали, – как же им было грустно! Ужасно.
– Там, внизу!
Крест развернул уши и, пролетев над руинами, опустился на дно глубокой ямы.
Мы летать на ушах не умели, так что пришлось продираться сквозь густые заросли. Наконец мы оказались рядом с Крестом на дне грязной бетонной чаши, наполненной сухими листьями и разным мусором.
– Медвежья яма? – побледнел Гроувер. – Ох. Бедные медведи.
Крест прижал восьмипалые руки к черной стене ограды и нахмурился:
– Что-то не так. Ее здесь быть не должно.
Я думал, что и так пал духом, что хуже уже некуда. Я ошибся.
– Хочешь сказать, что секретный вход исчез?