***
Утром первого сентября Дэмиен проснулся с гнетущим чувством безысходности, поселившемся в его душе ещё со вчерашнего дня, когда избавившись наконец, (не без скандала), от придирчивого техасца, (того признали пригодным для фронта и выписали из госпиталя), он решил больше никогда не переступать порог этого заведения, не считая свою выходку прогулом по неуважительной причине.
С него хватит. Он и так успел там достаточно себя проявить. Настолько, что за это время его успели возненавидеть даже те, кто до последнего относился к его недостаткам со снисхождением.
Ему было плевать, что подумают о нем окружающие, если он так и не появиться сегодня в госпитале, но торчать в осажденном городе, куда в любой момент могли ворваться вражеские войска, он тоже не собирался.
И приняв решение ехать домой, захватив с собой сводную сестру, он надеялся воплотить свой план до заката солнца, пока что слабо себе представляя, как именно это произойдет и с какими трудностями ему придется столкнуться. Многие их знакомые покинули Атланту ещё два месяца назад. И если они с Мишель за все это время так и не сумели воспользоваться этой возможностью, и удрать из города по железной дороге, то только из-за того, что долг профессии вынуждал их до последнего торчать в госпитале, оказывая помощь раненым. А когда оставаться в городе стало опасно, и их здесь, в принципе, ничего уже не держало, все железные дороги, кроме одной, (по которой отступала армия конфедератов, до последнего удерживающвя город от натиска врага), оказались перехвачены северянами. Так что ни о каком возвращении домой на поезде теперь не могло быть и речи.
Не услышав в то утро привычной канонады за окном, Дэмиен долго не мог понять, что вообще происходит. В этом зловещем безмолвии было что-то такое, что не могло не настораживать. Усевшись в постели, и, протерев глаза, он попытался вспомнить, какой сегодня вообще был день.
Сутки, наполненные однообразной госпитальной деятельностью, плавно перетекающие из утра в вечер, а из вечера в утро, слились для него в одно, так что, потеряв им счет, он даже не успел заметить, как быстро закончилось лето, и наступила осень. А ведь совсем недавно был только май. Как быстро здесь все изменилось за эти четыре месяца!
Просыпаясь поутру, прежде чем начать сборы в столь ненавистный госпиталь, он любил полежать в постели, и, глядя в потолок, помечтать о том, как сложиться его жизнь после окончания войны. Но сегодня ему было далеко не до мечтаний.
Странные предчувствия по поводу исхода вчерашней битвы ещё долго не давали ему покоя. Не имея понятия, что вообще сейчас происходило на фронте, и где были расположены войска северян, (телеграф не работал уже два месяца; канцелярская бумага закончилась, а сам контингент служащих разбежался кто куда), он мог себе только воображать, что происходило в пару миль в Атланты.
С трудом поднявшись с постели, Дэмиен подошел к окну. В комнате царила такая духота, что ему не терпелось как можно скорее очутиться на свежем воздухе. Увы, стоило ему открыть ставни, как в помещение ворвался такой раскаленный воздух, что спустя время он уже пожалел о своем поступке, закрывая их обратно.
За окном был полный штиль. Ни малейшего дуновения ветра. Никогда ещё воздух не казался ему таким неподвижным, как сегодня. Зной, обычно имевший свойство терзать город лишь к середине полудня, сегодня вступил в свои права чуть ли не с самого утра, обещая только больше усилиться к полудню.
Выглянув в окно в надежде увидеть хоть кого-нибудь из соседей, он был удивлен не только отсутствием людей на улицах, но и отсутствием там каких-либо звуков жизни. Не было слышно ни привычного пения птиц, ни ленивого лая соседских собак, ни словесных перепалок самих соседей. Словно на город обрушилась некое смертельное заболевание, скосившее за ночь не только все население, но и самих животных.
На мгновение Дэмиену показалось, будто все жители уже давным-давно сбежали из города, и на всю Атланту остались только они с Мишель. Прогнав от себя это наваждение, как следствие разгулявшейся фантазии, он всматривался в горизонт, пытаясь наткнуться зорким взглядом хотя бы на одну знакомую фигуру, (теперь он был рад увидеть даже ворчливого Брайана Каррингтона), увы, сколько бы попыток разглядеть появление хоть кого-либо в этом мареве миражей он не предпринимал, все было безрезультатно.