Болтовня Дерека, которому приспичило выбрать именно этот момент для объяснений ей в любви, заглушала тогда слова Гилберта, представлявшего своим приятеля гостя из Старого Света, поэтому проигнорировав появление на мероприятии этого мужчины, с иронией смотревшего на присутствующих, она думала только о том, как бы поскорее избавиться от своего навязчивого поклонника. Ответив на приветствия южан с нарочито напускной вежливостью, Алекс Доусон поздоровался с ещё некоторыми джентльменами — сторонниками Конфедерации — после чего узнав кого-то в толпе, был вынужден покинуть площадку для гостей, извинившись за свою временную отлучку.
— Забудь, что между нами было, Леона, и перестань меня преследовать, — услышала Мишель его голос. — Возвращайся в Эдинбург и живи, как жила раньше. Без меня. Тем более я всегда говорил, что если мне придется выбрать между женщиной и карьерой, я выберу карьеру.
— Но ты же говорил, что до сих пор любишь меня! — в полузабытьи прошептала незнакомка, инстнктивно хватая его за ворот пиджака.
— Даже если это и так, возвращаться к былому я не стану. Женщины несчастливы со мной. Неужели и тоже хочешь оказаться в их числе?
В следующий момент между этими двумя произошло что-то ещё, однако как Мишель ни пыталась напрячь свой слух, пытаясь уловить, что именно, она так ничего не и поняла.
— Не будет этого, слышишь? Не будет! — обезумев от ярости, мужчина схватил свою спутницу за плечи, и хорошенько её встряхнул, словно пытаясь, таким образом, привести её в чувства.
Увы, с другими дамами он держался куда приветливей и добродушней, нежели с этой женщиной. Оставалось только догадываться, что могло произойти между ними в недалеком прошлом, отчего он решил резко от неё дистанцироваться, и судя по их поведению, отношения эти были самыми что ни есть близкими, но скорее всего запретными. Хотя бы по той причине, что Доусон до сих пор был женат и разводиться, похоже, не собирался, как и не собирался возвращаться к своей жене в Старый Свет, решив попытать счастья в Америке.
— Да брось мне зубы заговаривать! Это она тебя настраивает! — не отступала от своего незнакомка, пытаясь его шантажировать. И приходя в ужас от резких высказываний, Мишель впервые в жизни видела, чтобы объятая страстью взрослая женщина так перед кем-то унижалась.
Такая красивая и надменная с виду, она, казалось, была готова пренебречь последними крохами самоуважения и гордости, лишь бы добиться от этого мужчины чего-то очень важного для себя, а тот по-прежнему продолжал смотреть на неё, как на пустое место. Как будто её и вовсе не существовало для него, и он пытался это до неё донести, но та, увы, отказывалась внимать его словам. Не верила, что он собирался её бросить после всего, что между ними было. На мгновение Мишель даже стало её жаль. Неужели и ей самой когда-нибудь придется точно также унижаться перед мужчиной, в отчаянии бросаясь на шею тому, кому и даром будет не нужна?! И тотчас же усмехнувшись собственным мыслям, девушка с облегчением вздохнула. Да она такого в жизни не допустит! Уж кто-то, а она, Мишель Баррингтон, знала себе цену, и вряд ли могла позволить кому-то вытирать о себя ноги! Но даже если ей будет суждено встретить такого партнера, к которому она воспылает страстью, а он не ответит ей взаимностью, она сделает все возможное, чтобы не допустить подобного унижения перед ним, уверенная, что свои чувства как-то можно было контролировать. Впрочем, хорошо было рассуждать о подобном, не имея ни малейшего представления о подобных вещах в силу отсутствия пережитого личного опыта. И не познав ещё всю силу подлинной страсти, не почувствовав в реальности, как это — сходить с ума по конкретному человеку вопреки логическим доводам, она могла позволить себе подобные рассуждения, от которых за милю отдавало девичьей наивностью. Другого ожидать от неё не стоило.
— Послушай меня внимательно… Я уверен, ты найдешь себе более достойного мужчину, и забудешь обо мне, а Линда, она…