— Я даже представить её не успел, а она — бежать! — в увещевательном тоне обратилсч он к ней. — Это, знаешь ли, невежливо по отношению к гостям.
Сейчас между ними происходила борьба в таком же беззлобном ключе, как и в ранней юности, когда он пытался уязвить её, с той разницей, что сейчас его подшучивания выглядели более колкими и циничными. Будучи в курсе, что если хозяин дома покинул мероприятие, устремившись вслед за «прекрасной дамой», то это надолго, (а возможно, и до самого утра), гости не стали препятствовать его намерениям; тем более их мало интересовало, что связывало Гилберта с этой незнакомкой, появившейся в гостиной в самый разгар праздника.
— Какого черта ты здесь вообще делаешь? — воскликнул он, встряхивая ее за плечи. — Чего тебе надо от меня?
— Во-первых, отпусти мое плечо, — прошипела Мишель, толкая его в бок, — а во-вторых…
— Расстались — значит, расстались, миссис Дэвис, и нечего клеиться ко мне как почтовая марка к конверту! — продолжал он подтрунивать над ней.
— Да пошел ты к черту! — она захотела ударить его по руке, но уж слишком крепко он её держал.
— Дерзость твоя у меня сейчас вообще смех вызывает, поэтому уймись хоть ненадолго, а то у тебя уже истерика.
Не обращая никакого внимания на её протесты, Дэмиен подхватил «сестру» за руку и, затащив гостью к себе в комнату, внезапно запер двери на ключ.
— Зачем ты это сделал? — возмутившись, переспросила у него Мишель, — такой поворот событий её не слишком устраивал.
— Что именно? Я вывихнул тебе руку?! — усмехнулся Гилберт, сделав вид, будто и вправду не понимает, что она имеет в виду.
— Я спрашиваю, зачем ты запер дверь, скот этакий?
— Чтобы ты никуда от меня не сбежала, — пояснил он, зашвыривая ключ куда-то за шкаф.
Подкравшись к ней со сладострастным урчанием подобно коту, слишком близко подобравшегося к пойманному в силки пернатому, он хотел продемонстрировать ей свою «неопасность», пытаясь таким образом усыпить бдительность своей «жертвы». Поэтому присматриваясь к «сестренке» повнимательнее, Дэмиен был вынужден отметить, что в тот момент у неё и впрямь был вид попавшейся в клетку канарейки. И смутно осознавая, что сегодня от неё останутся одни лишь перья, она продолжала безнадежно биться крыльями о её стенки, не в состоянии выбраться оттуда.
— Ты пришла сюда, чтобы о чем-то меня попросить? — медленно приближаясь к ней, переспросил Гилберт. — Иначе ты так просто не появилась бы в моем доме.
— Дэмиен, я... — потерев запястье, которое он чуть не вывихнул ей, Мишель обреченно посмотрела на сводного брата, только сейчас обратив внимание, как изменился он за это время, но в чем именно состояли эти изменения, понять она так и не могла.
И вроде бы перед ней находился один и тот же человек, неотвратимое ощущение, будто и в ней самой изменилось что-то раз и навсегда, не покидало её все время, пока он тащил её по коридору.
Нет, сводный брат выглядел сейчас куда лучше, нежели во время их расставания. В его черных глазах появился живой блеск, которого раньше там не было, а на щеках заиграл легкий румянец. Он производил впечатление человека, привыкшего жить, ни в чем себе не отказывая с тех пор, как у него появились лишние деньги. И если раньше в его взгляде сквозило какое-то отчаяние, то сейчас он смотрел на все жестко, даже с какой-то настороженностью, свойственной людям, привыкших жить с ощущением опасности, и не позволяющих терять над собою контроль. А когда он улыбался, в его улыбке ощущалась уверенность, решимость и властность.
— Я хотела обратиться к тебе с одной просьбой, — отведя взгляд в сторону, она долго подбирала слова, пытаясь как можно яснее выразить свою мысль.
Ухмыльнувшись, молодой человек с интересом взглянул на неё. «Сестренка» опять навязывалась ему с какой-то «игрой», и ему хотелось как можно скорее разгадать, что скрывалось за подобным жестом, несвойственному такой, как она. Не будь этой причины, Мишель вряд ли бы заявилась к нему в столь поздний час.