— И кто этот человек?
Не задумываясь, Дайана Гилберт назвала «позывные» Карлоса Дина. Покидая спустя время данное помещение, Дэмиен направился к двери, но вспомнив, что в эту минуту он, возможно, разговаривает с матерью последний раз, вгезапно остановился у порога, и слегка потупив свой взор, обратился к ней со следующим вопросом:
— Мам, а как ты смотришь на то… Словом, как ты отнеслась к тому, если бы у Мишель появились дети? От меня. Что бы ты в таком случае сделала?
— Убила бы тебя, — процедила та, бросив на него такой пронзительный взгляд, что ему на мгновение показалось, будто она его в чем-то заподозрила.
Постаравшись больше не тревожить покоя матери, и так доведенной до отчаяния предстоящей казнью, устремившись к двери, Дэмиен поспешил покинуть камеру.
Глава 7.1
Пролежав всю ночь без сна, Мишель то и дело прислушивалась, не раздастся ли звук поворачиваемого в замке ключа, однако муж к завтраку так и не вернулся. И когда Дерек не пришел домой на второй день, она уже не находила себе места от огорчения и страха. Унижаться, чтобы расспрашивать знакомых, куда подевался её муж, — она не могла, поэтому ей оставалось дождаться его возвращения и все ему объяснить.
Может, его сбросила на землю лошадь или он валяется где-нибудь в канаве, с простреленной головой? Учитывая рассеянность её мужа, с ним могло произойти что угодно, пока в её душу закралось новое подозрение…
А может, Дэмиен успел причинить ему какой-то вред, и именно по этой причине на возвращение супруга можно не надеяться?!
От мысли, что когда-нибудь ей придется встретиться со сводным братом при трезвом свете дня, ее охватило легкое смущение, смешанное с волнением. Оскорбленной после той ночи Мишель себя не считала. Если бы она его любила, такое отношение её бы точно уничтожило. Но поскольку фокус ее внимания был перенесен на совершенно другую персону, чья фигура заслоняла от неё качества остальных поклонников, то спокойно переступив через происшедшее, будто ничего и не было, она продолжила жить мечтами о встрече с Доусоном, не замечая никого вокруг.
Дэмиен мог спокойно заполучить её тело, принудив к связи, но заслужить её нежность и любовь у него не получалось. И четко осознавая этот факт, Гилберт бесился. Однако, как ни старалась она его возненавидеть, возмутиться, память о наслаждении, охватившем ее, когда она таки уступила его ласкам, затмила саму мысль о мести.
С ним ей не пришлось прикладывать никаких усилий, как с Дереком. С ним у неё все произошло само собой. Провалившись в какую-то нереальную летаргию, и сосредоточившись сугубо на ощущениях, она выпала на миг из реальности, переживая всепоглощающий экстаз, а достичь такого состояния с мужем у неё не получалось.
Лишь когда уклониться от выполнения «супружеского долга» было невозможно, находясь с ним в постели, Мишель ждала, чтобы «это» закончилось как можно скорее, и она смогла бы, наконец, предаться сну. И ежели супругу довольно длительное время не удавалось достичь экстаза, она начинала его ненавидеть. О её собственном наслаждении в таких условиях, разумеется, не могло быть и речи.
Те мимолетные объятия, которые ей приходилось делить с Дереком, не оставили в её памяти ничего, кроме испытанного чувства гадливости. Наоборот, она пыталась как можно скорее изгнать из своего подсознания саму память об этих минутах, как некий позор, и нечто такое, о чем не хотелось вспоминать ни при каких обстоятельствах. И приобретя устойчивое отвращение, (если не сказать, полное равнодушие), к последующим занятиям интимного характера, она боялась превратиться в «ледяную королеву», сердце которой уже ничто было не в состоянии растопить: ни безответная любовь, ни животная страсть, ни дружеская нежность.
Находясь во власти мысли, что с ней что-то не в порядке, она хотела поставить мужа в известность, что с супружескими обязанностями покончено раз и навсегда, но тот и слушать ничего не хотел. Однако стоило ей вспомнить о прошлой ночи с Гилбертом, как краска стыда вновь окрасила её щеки.
Проснувшись в тот день в полном одиночестве, завернутой в простыню, да ещё и в чужой постели, Мишель долго не могла понять, где находится, и как она вообще сюда попала. И если бы экономка не предложила ей заранее первое попавшееся платье, ей бы пришлось возвращаться домой нагишом, либо в том тряпье, в которое умудрился превратить её вчерашний наряд сводный брат.