Старые могилы давно осели, и над ними теперь возвышались сгнившие доски, источенные червями. Через десятки лет в подобную композицию превратится и могила Дерека Дэвиса. На остальных надгробьях ещё оставались неразборчивые надписи в стиле: «Вечная память тому-то и тому-то», на остальных буквы стерлись настолько, что разобрать написанное было почти невозможно.
«Вот так вся жизнь и пролетает…», — подумал Калеб Донован, уныло глядя на могилу приятеля, которого совсем недавно пытался вылечить от алкоголизма.
Свято уверовав, что жизнь Дерека после свадьбы наладится, и он проживет её достойно, его смерть стала шоком для фельдшера. Остальной «бомонд» Атланты говорил мало и то, в основном, шепотом, потому что время и место действовали на народ угнетающе.
— Похоже, сама природа оплакивает кончину отношений Дерека и Мишель, — прокомментировал погоду вечно оптимистически настроенный Патрик, с опаской поглядывая в сторону горизонта, где высились тяжелые дождевые облака. Бриджит Ли по привычке толкнула его в бок.
Расставшись с ним соотносительно недавно, она вышла замуж за друга Алекса Донована — Энтони Эндрюса, с которым познакомилась в госпитале, куда мужчина загремел с отравлением после употребления некачественного спиртного. Не выдержав тягот супружеской жизни, позже Патрик сбежал в Техас, оставив на нее свою дочь, и совершенно не интересуясь её жизнью, пустился во все тяжкие, стараясь забыться в круговороте новых любовниц.
Оставшись в Атланте под крылом своего нового ухажера, молодая женщина вскоре переехала к нему с малышкой в Чикаго, (у Эндрюса там был особняк), и проживая с ним в такой обстановке доверия и понимания довольно длительное время, ей, в конце концов, удалось свить настоящее «семейное гнездо».
Конечно, в глазах местной общественности ее брак с «северянином» выглядел вопиющим мезальянсом, но поскольку друг Алекса Доусона зарекомендовал себя видным джентльменом, за которым не водилось отвратительных выходок, здешнее население было готово закрыть глаза на его происхождение, дав согласие на этот брак.
Тяжело переживая предательство жены, (та, сбежав с каким-то офицеришкой на Юг, с той поры в его поместье больше не объявлялась), он прислушался к совету Доусона, (у которого в личной жизнью было тоже не так все гладко), и, сделав Бриджит предложение, был немало удивлен, когда девушка ответила согласием.
На самом же деле ничего удивительного в этом не было. Устав от выходок ветренного Патрика, на союз со взрослым мужчиной Бриджит смотрела без предубеждения. И лишенная с детства поддержки родителей, в облике Энтони Эндрюса обрела ту самую «каменную стену», которой ей так не хватало в Патрике.
Первое время он ещё наведывался к ней, (чтобы «не было разговоров»), интересуясь судьбой собственной дочери, а позже увлекшись новой пассией, с той поры старался больше не попадаться на глаза Бриджит, пока память о нем окончательно не стерлась из сознания молодой женщины.
Единственным человеком, который не разделял всеобщей скорби по поводу происшедшего, была Джессика Чендлер. Наоборот, в отличие от остальных, она видела в происшедшем некий акт «возмездия» за свою покалеченную судьбу. Превратившись со временем во взрослую эксцентричную даму, она все меньше и меньше напоминала юную деву прогрессивных взглядов. Сегодняшняя «прогрессивная» молодежь — это старики завтрашнего дня. И решив, что раз уж ей не посчастливилось стать женой Дэвиса, значит, ей следовало прийти на кладбище, и, проследить, чтобы его похоронили по канонам католической церкви.
Баптистские священники, несмотря на свои заверения, из-за сильного ливня, разыгравшегося накануне, так и не смогли приехать, поэтому покойного пришлось отпевать местному священнику протестантской веры. У баптистов не было заранее заготовленных молитв, поэтому они могли позволить себе роскошь импровизировать в зависимости от обстоятельств, заканчивая службу, когда присутствующие плакали, а сраженные горем родственники рыдали навзрыд. Увы, соседи вместе с коллеги были настолько шокированы тем, что панихида ограничилась всего лишь несколькими молитвами, что случившиеся потом ещё долго обсуждали в узких кругах, намекая, что супруга покойного даже не смогла оказать своему мужу должного внимания, когда тот лежал на смертном одре.