Раньше у него была возможность хотя бы переброситься парой-тройкой слов с доктором, который периодически его навещал. А теперь, часами оставаясь в пустынном доме, он до такой степени начал тяготиться собственным одиночеством, что был рад увидеться с Брайаном Каррингтоном, — тем еще любителем поделиться со своим собеседником самыми отборными городскими сплетнями, но будучи занят подготовкой к церемонии бракосочетания с его бывшей ассистенткой Ребеккой этому мужчине было не до посещения больных и страждущих.
Понятия не имея, что происходит во внешнем мире, (где у остальных, в отличие от него, продолжалась кипучая деятельность), от нечего делать Дэмиен предавался мыслями о своем прошлом, и будущем, ни разу не вспомнив о настоящем.
И каждый раз воскрешая в памяти слова, брошенные его матерью в адрес Карлоса Дина, мысль о том, чтобы разыскать «старого чертилу», и лично «допросить» его касательно «мифического золота» Конфедерации, до такой степени овладела его мозгом, что не имея возможности начто-то отвлечься, он не мог думать больше ни о чем другом. Все-таки как бы он не чтил память о любимой «сестренке», которую теперь-то наверняка мог вернуть домой, жажда наживы, и склонность к авантюрам вновь одержала верх над его сентиментальностью и благородством.
Ловкач, обделывающий сомнительные делишки, пройдоха, и посредник, от которого можно было ожидать чего угодно, — таким запомнился ему Карлос Дин согласно высказываниям покойной матери. Но чем промышлял этот жулик на самом деле, оставалось лишь догадываться.
Пару раз он видел его в конторе своей матери, (имя этого контрабандиста частенько фигурировало в статьях газет в первые годы войны), однако не придав этим встречам особого значения, сейчас он проклинал себя за то, что посещая в то времена мать, не запомнил черт лица этого типа получше. Лишь когда его лечение подошло к концу, он таки решился нанести ему визит.
Перебрав с абсентом до такой степени, что его видения начали превращаться для него в реальность, а окружающая действительность — в символы, он был готов встретиться лицом к лицу с неизвестностью, совсем не опасаясь, что эта «неизвестность» может стать последним «испытанием» в его жизни.
От былой «слабости» не осталось и следа. Его тело внезапно приобрело такую легкость, что он почувствовал себя способным преодолеть расстояние от Атланты до границ ближайшего штата пешком.
Экстракт веществ, растворенных в спиртном, вызвал у него такой прилив эйфории, что на какой-то момент в его сознании исчезли все рамки, отвечающие за нравственность и прочие ограничения. Исчезло само понятие карающего Бога, который в любой момент мог обрушить на него свою кару за совершенный «грех». И почувствовав себя свободным от угрызений совести, он был готов совершить любой поступок, даже тот, что шел вразрез с соображениями чести и морали.
***
«Высшее наслаждение — выявить врага,
приготовиться, порядком отомстить,
и затем спокойно спать» (с)
Местность, где располагалось жилище «верного» компаньона его матери, находилась на самой окраине, окаймленной кривыми лачугами, соседскими домами с крышами из красного шифера, и фабричных труб, дымившихся на некотором отдалении от города. Преодолев несколько миль по сырому и глухому лесу, (привлекать внимания посторонних в сей поздний час не хотелось), Дэмиен вышел на поляну и, озираясь по сторонам в поисках огонька, принялся обдумывать следующий шаг.
Очутившись напротив дома, за стенами которого, быть может, скрывался Карлос Дин собственной персоной, читая перед сном газету, Гилберт толкнул дверь, с удивлением отметив, что та оказалась незапертой и, проскользнув в просторный вестибюль, пошарил по карманам в поисках револьвера. Так и не обнаружив его на месте, точнее вспомнив, что забыл оружие на столе, с мыслью: «Ну, что ж, придется воспользоваться подручными средствами, импровизируя что-то по ходу пьесы», не теряя расположения духа, Дэмиен двинулся дальше, горя желанием обнаружить в одной из комнат своего главного соперника.