— То есть разговора, как такового, у нас с вами не получиться?! — переспросил Гилберт, подходя к нему с кочергой.
Осознав, что Карлос Дин — как последняя его надежда добраться до заветных денежек — безнадежно от него «уплывает», в нем больше не осталось ничего от невозмутимых и расчетливых предков по материнской линии, умевших в холодном спокойствии принимать решения, от которых зависела не только их судьба, но возможно, и сама жизнь. От плохо сдерживаемой ярости нервы молодого человека напряглись, словно натянутая струна. Молчание длилось ровно минуту.
— Я понял, что совершил ошибку, заключив твою мать в тюрьму, — внезапно признался Карлос Дин.
— Ваше раскаяние давно не актуально, — кивнул Дэмиен.
— А кто говорил, что я собираюсь раскаиваться? — ухмыльнулся мужчина. — Я просто только сейчас осознал, что в первую очередь мне надо было расправиться не с Дайаной Гилберт, а с её ублюдком.
Дэмиену не надо было долго объяснять, о ком шла речь. В какой-то момент он почувствовал желание стукнуть этого типа кочергой по голове, а потом, схватив его за челюсть, трясти до тех пор, пока его десны не застучат друг о друга, и он не признается, на каких счетах и под чьим именем он спрятал за границей часть золота Конфедерации.
Похожий в своих неуправляемых вспышках ярости на своего отца, Гилберт обладал ещё большей свирепостью, только в отличие от старика, проявлял свой характер, когда это действительно было уместно, стараясь не «взрываться» из-за каждой мелочи. То же самое происходило с ним и сейчас.
Несмотря на некий позыв наказать Карлоса Дина сию минуту, Дэмиен до последнего надеялся сохранить хладнокровие и договориться с ним без применения силы. Пытать его не хотелось. Но ежели старый «чертила» взбрыкнется или предпримет попытку повести его по ложному следу, тогда у него не останется другого выхода, кроме как попросту прибить его. И дело с концом.
В этом молодом человеке странныи образом уживались две непохожие друг на друга личности: с одной стороны — в нем ещё оставалась некая способность к состраданию, с другой — как только ему удавалось заглушить в себе первое качество, странные припадки свирепости наряду с беспощадностью, мгновенно завладевали его сознанием, давая о себе знать далеко не в самый подходящий для этого момент.
Задумавшись о чем-то, Гилберт приготовился задать своему собеседнику встречный вопрос, как вдруг один из ящиков в столе, за которым сидел Карлос Дин, щелкнул, и в руках мужчины сверкнул револьвер.
За какие-то пять секунд у Дэмиена вся жизнь прошла перед глазами. Этот тип целился прямо в него. Понимая, что он обречен, Глберт застыл в ожидании невесть чего. Одно неосторожное нажатие спускового курка, и от него могло остаться одно лишь воспоминание. Приготовившись проститься с миром, Дэмиен посмотрел ему прямо в глаза. В следующий момент раздался выстрел.
Бездыханное тело Карлоса Дина повалилось навзничь, падая прямо на пол. От его падения задрожала мебель в кабинете. Отступив назад, Дэмиен невольно покосился на его голову. Из виска сочилась темная кровь, образовывая на полу темно-красную лужу.
Подойдя к телу, он тронул его ногой. Ему до сих пор было невдомек, зачем этот тип совершил суицид, выстрелив себе в висок. Наверное испугался будущих пыток, которых ему все равно не избежать, или попросту решил унести тайну о золоте с собою в могилу.
Не сомневался Дэмиен только в одном: Карлос Дин мертв, а значит, потерян для него навсегда как единственное «звено», имевшее хоть какие-то сведения о «мифическом» золоте Конфедерации.
Опустившись рядом с ним на колени, Дэмиее дотронулся ладонью до его окровавленного виска и, поднеся к губам пальцы, окрасившиеся в красноватую липкую жидкость, слегка попробовал её на вкус. При помощи кочерги он хотел всего лишь припугнуть этого типа, но он и подумать не мог, что все закончится настолько плачевно.
Подавив в себе желание наступить ему на глотку ногой, и отметить, таким образом, свое «торжество» над заклятым врагом, он принялся раздумывать о том, как бы ему замести следы. Тащить тело в сад, чтобы закопать его под ближайшей беседкой, выглядело поистине безумием. Слишком долго придется отмывать кровавые следы на полу; куда проще было покончить с этим делом более «радикальным» способом, прежде чем сюда нагрянет шериф.