Небывалая тяга к садизму вновь дала о себе знать и, отыскав в кладовой топор, он сделал им пару взмахов над телом Карлоса Дина. Отрубив ему пальцы, а потом запястья, очень скоро Дэмиен избавил его и от остальных «запчастей», проделав эту работу с такой виртуозностью, что не мог не восхититься своими способностями.
Что ни говори, а пять лет практики сначала в качестве ассистента хирурга, а потом в роли первого «подмастерья» в тандеме с Ребеккой Мур, не пропали для него даром. Будучи в курсе, как рубить кости, и пилить мягкие ткани, он справился с расчленением куда быстрее, чем мог предположить. Хоть где-то пригодились полузабытые навыки хирургии! А чтобы расправиться с Карлосом Дином, ему хватило и этого.
Конечно, старый мошенник был виноват в своих делах, но не настолько, чтобы его подвергли расчлененке. Просто ему не повезло попасться под горячую руку смутьяна, для которого отказ делиться сведениями о счетах стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения. И нанося один за другим удары топором по обезображенному телу мужчины, Дэмиен представлял на его месте своих врагов, с которыми он расправлялся подобным образом в своем воображении, не испытывая к ним ни жалости, ни сопереживания.
Чуть позже сложив останки тела в мешок, и закопав его в саду, чувствуя себя совсем пьяным от окружающей атмосферы, Гилберт вернулся в дом. Вымыв руки, и сполоснув забрызганное кровью лицо, прежде чем покинуть гостиную, он на всякий случай окинул взглядом помещение, проверяя, чтобы нигде не остались следы.
Покончив с нехитрыми процедурами омовения, он ещё раз взглянул на свое отражение в зеркале. И удостоверившись в чистоте лица, тщательно вытер руки, направляясь в гостиную.
Вид смерти вызывал у него трепетный, сладковатый и приторный ужас. Дурман, навеянный спиртным, постепенно выветрился из его головы и, вернувшись в неприглядную реальность, пробудившей в нем легкую форму фрустрации, Дэмиен раздумывал о том, как скрыть следы расчлененки, которые сейчас таким явственным пятном красовались в центре помещения на полу. Нет, возня с тряпкой и шваброй — не для него. На это не было просто времени. Да он до завтрашнего дня не справиться с этой непосильной работой, как бы прилежно не тер сейчас пол!
На горизонте давно забрезжил рассвет, скоро начнется новый день. Надо было спешить с заметанием следов и убираться отсюда. Недолго думая, он нашел в кладовой остатки керосина, и залив «октановой» жидкостью гостиной в пол, схватил со стола подсвечник и, поднеся мерцающее пламя к портьерам, спустя пару секунд швырнул его прямо в центр керосинового «озера».
Постояв некоторое время в помещении, ожидая, пока разгорится огонь, Дэмиен покинул его, почувствовав легкое головокружение от угарного газа. Что произойдет с домом дальше, его уже не интересовало. Очутившись на улице, он хотел было сразу направиться прочь, чтобы остаться никем не замеченным, но любопытство сделало свое дело и, остановившись на полпути, Гилберт внезапно обернулся.
«Вот что произойдет с каждым, кто не захочет принимать мои условия переговоров», — мрачно подумал он, любуясь завораживающим зрелищем вспыхнувшего дома.
Дэмиен Гилберт, учтивый, и приятный во всех отношениях молодой человек, который и мухи не обидит без особой надобности, только что расчленил человека и, закопав его останки в саду, поджег его жилье! Узнай покойный Райан Гилберт, на что способен его доведенный до отчаяния сын, от этой новости он наверное раз десять перевернулся бы в гробу.
«Мавр сделал свое дело, мавр может уйти», — мрачно усмехнувшись, подумал Дэмиен, глядя на полыхающее пламя. Ещё никогда в жизни ему не приходилось видеть, чтобы дом вспыхивал настолько быстро, и настолько ярко.
С востока надвигались темные дождевые тучи с рваными по бокам краями; вот-вот мог разразиться ливень. Пригладив привычным жестом челку, Дэмиен поправил свою одежду и, напевая под нос любимую песню своей покойной матери «Шагая по дорогам Джорджии» о солдатах Шермана, направился в сторону ближайшего переулка.
Глава 7.6
После кончины мужа Мишель очень скоро забыла о нем. Просто в какой-то момент Дерек Дэвис перестал для неё существовать. И навсегда вычеркнув из своей памяти его близорукое лицо в очках, она потянулась к Алексу Доусону, как к последнему оплоту «спасения» своей души.