Нащупав на столе графин, он со всего размаху метнул его в сторону зеркала. Сверкая различными огоньками, тот разбился о стеклянную поверхность, и осколки зеркала разлетелись по всем сторонам. Почувствовав на языке привкус чего-то соленого, Дэмиен дотронулся до щеки. Ему очень хотелось выпить, но он постарался не обращать на это внимание. В жизни ему приходилось справляться с куда более трудными вещами. Пришло время завязать с выпивкой. И чтобы вновь не начать думать о спиртном, он вновь перевел акцент внимания на мыслях о сводной «сестре».
Да, он любил эту холодную эгоистку, с её бараньим и непробиваемым упрямством, странными перепадами настроениями, и жаждой убить его в любой момент, ежели какой-то из его поступков приходился ей не по нутру. Жить с такой барышней — целое искусство, но в этом как раз и состояла особая прелесть Мишель Баррингтон. И как бы окружающие не разносили её манеру поведения в пух и прах, считая эту особу надменной и высокомерной сукой, он не променял бы её ни на одну из беспрекословно подчиняющихся во всем «овечек» и праведных «куриц».
Только он один знал, чего ей стоило корчить из себя человека со стальной выдержкой, и такой же непоколебимостью. В глубине души она оставалась несчастным человеком, который пытался убежать от трудностей в свой мир иллюзий, где повсеместно царил образ солнцеликого Алекса Доусона. И если бы против неё внезапно ополчился весь мир, он все равно бы принял её сторону.
В этой любви было что-то патологическое и извращенное. Любить эгоистов не положено, но он любил, даже пожертвовав собственной матерью, так и не вытащил её тогда из тюрьмы, хотя эта возможность у него была. И любил её со всеми присущими ей изъянами, включая патологический эгоизм. И если бы не эта бесконечная погоня за неуловимым «светилом», возможно, ей бы удалось разглядеть рядом человека, которому она была неравнодушна. Увы, в истории её жизни существовал только этот знаменитый хирург; остальные просто служили фоном, играя роль «мебели», которую за ненадобностью можно было спокойно выбросить на свалку.
Поправив воротник, Дэмиен направился к двери. Ничего не поделаешь, придется переступить через собственное «эго» и, наведавшись к ней в гости, попросить прощения за прошлое, ведь кроме него, у неё теперь действительно не оставалось никого, с кем она могла бы разделить свою дальнейшую и жизнь.
Глава 7.9
Добежав до здания дома, Мишель остановилась на пороге. Парадная дверь была опечатана. Это означало, что родители Дерека, так и не поставив её в известность, продали дом, а где будет жить невестка, их похоже, не очень-то волновало.
Открыв дверь, молодая женщина ворвалась в помещение. В холле царила такая зловещая тишина, что это вызывало в её душе легкое чувство тревоги. Прожив в этом доме достаточно, она успела за это время к ней привыкнуть, но сегодняшняя тишина была несравнима с нынешним состоянием безмолвия.
Будь это всего лишь горе, связанное с расставанием с Алексом Доусоном или с продажей дома, она бы пережила это, как переживала другие, не менее хорошие события. Но помимо перенесенных потрясений, теперь она испытывала чувство раскаяния. И стоило ей вспомнить о покойном муже, как муки внезапно проснувшейся совести начинали одолевать её с новой силой.
Если бы Дерек оказался жив, она бы смогла как-нибудь загладить свою вину перед ним, но его уже не вернуть. Бог наказал ее за то, что она женила на себе человека, который был «предназначен» другой и, оставшись у разбитого корыта, она больше не могла рассчитывать на помощь посторонних.
За время брака ничего существенного она скопить так и не сумела. Расспрощавшись с миром, Дерек не оставил ей ничего, кроме долгов, а теперь ко всему прочему она потеряла ещё и дом, и ей больше негде было жить. Тяжба со свекровью, бесконечная борьба с кредиторами, поиск денег на оплату долгов… Разрыв с Алексом Доусоном стал последней каплей, подтолкнувшей её к краю пропасти. Душевное равновесие Мишель Баррингтон было нарушено, и она потерпела поражение.