Впрочем, бывали моменты, когда возвращаясь домой после насыщенного рабочего дня в самом унылом расположении духа, Дэмиену было далеко не до праздной болтовни. Тогда мужчина, потеряв всякую надежду услышать от него новую порцию сплетен, позоривших «светилу» и его коллег, начинал сам делиться с ним своими известиями, полученных им ранее от знакомых.
Наслушавшись за день в адрес своей псевдокомпетентности немало «лестных» отзывов, Дэмиен был готов уничтожить весь мир, однако стоило ему услышать от Каррингтона новую позорную клевету о «светиле», пущенную кем-то по госпиталю, как от его дурного настроения не оставалось и следа. Он снисходил к человечеству неким подобием любви и нежности, мир снова виделся ему в ярких красках, а жизнь обретала смысл. Но стоило ему на второй день опять столкнуться с реальностью, как получив очередной выговор от старших коллег, заставившего его усомниться в своей способности стать когда-либо сносным ассистентом хирурга, как от предыдущего его настроя не оставалось и следа.
Трудившиеся с ним на равных ровесники воспринимали критику от более опытных коллег не столь болезненно, как он. И если Новикова она побуждала трудиться только усерднее, чтобы доказать обратное, то Дэмиену, с самого начала неуверенного в выборе своего профессионального пути, было достаточно малейшего замечания, чтобы напрочь отбить в нем охоту продолжать трудиться в том же духе.
Вместо того, чтобы проявить силу воли и, вопреки ожиданиям окружающих приобрести хоть какие-то навыки, он предпочитал ускользнуть от своих обязанностей и, праздно слоняясь по коридорам госпиталя, старался не попасть на глаза старшему персоналу. А если избежать западни не получалось, отбыв в палату к раненым, он трудился там без особого энтузиазма под началом старшего хирурга, мысленно отсчитывая минуты до окончания дня, когда освободившись от всего, мог наконец спокойно уйти домой. В противном случае, сбежав из госпиталя раньше окончания смены, и получив на следующий день новый выговор, был вынужден работать до полуночи в счет прошлого прогула. Таким образом, большая часть его свободного времени проистекала в атмосфере медицинских будней.
С детства не привыкнув к жесткой дисциплине, Дэмиен ещё долго не мог смириться со здешними порядками. Но будучи в курсе, куда его отправляют, своего разочарования старался не показывать. Потому что столкнувшись с настоящей практикой, он только сейчас осознал, как, собственно говоря, мало знал о хирургии.
Не будучи толком подкован в теоретическом материале, ему приходилось запоминать все с ходу, наверстывая упущенное в режиме уже реального времени. И если раньше он ещё мог позволить себе пропустить информацию мимо ушей, как он любил это делать, надеясь, что кто-то все сделает за него, то теперь ему приходилось прислушиваться к каждому слову старших коллег. Это было нелегко — из теоретической области почти сразу перейти к практической. Провалы в знаниях, к которым он и раньше относился с такой несерьёзностью, сказывались буквально на каждом шагу.
Сначала у него, конечно, мало что получалось. А если быть откровенным до конца, то не получалось вообще ничего. Нередко неумело орудуя хирургическими инструментами под присмотром более опытных коллег, и каждый раз ощущая на себе их косые взгляды, он мысленно посылал в преисподнюю всех раненых и тех, кто развязал эту войну.
Действуя неуклюже и нерасторопно, с трудом преодолевая чувство неуверенности в собственных знаниях, и возможности вообще чему-либо научиться в условиях, когда нужно было действовать быстро и решительно, потому что от его действий порой зависела человеческая жизнь, а анестезии на всех не хватало — чувство, в котором ему не хотелось признаваться даже самому себе — он до такой степени успел возненавидеть этот госпиталь, что совсем пав духом от непосильных нагрузок, и испытывая при этом острую тоску от недостатка развлечений, он начал задуматься о том, чтобы поскорее произошло какое-нибудь событие тотального масштаба, которое позволило бы ему раз и навсегда избавиться от необходимости посещать данное заведение.
И предполагая, что сын основателя госпиталя также патриотически настроен по отношении к происходящему, как и его отец, местные старожилы наверное были бы не на шутку потрясены, узнай, как, в сущности, ему было мало дела и до войны, и до раненых. Поэтому сойдясь на этой почве с Брайаном Каррингтоном, который был не против лишний раз покритиковать нынешние порядки, эти двое находили немало занятных тем для совместных обсуждений.