Сейчас ей самое время быть в госпитале, рядом с ранеными, а она «прохлаждается» невесть где! Да миссис Паркер её попросту убьет, если не застанет на посту!
Девушка боялась себе даже представить, что могло там произойти за время её отсутствия. Дэмиен наверное там и вовсе сходит с ума, понятия не имея, куда подевалась его «сводная сестра» после сегодняшней смены. А может, наоборот, он ничего и не заметил, ведь ему, как обычно, на все наплевать.
Было бы прекрасно, если бы её внезапное исчезновение прошло мимо внимания остальных особ, но подобный поворот событий казался ей слишком маловероятным для воплощения.
— Слава богу, вы проснулись, — послышался откуда-то издалека сдержанный, с легкими нотками высокомерия, голос.
Повернув голову в сторону двери, Мишель встретилась взглядом с мужчиной, чье лицо показалось ей довольно знакомым. Она определенно видела его где-то раньше.
На вид ему около тридцати, тридцати двух лет, но сколько было этому типу на самом деле, знал наверное только он один.
Слегка отстраненный взгляд серо-зеленых глаз незнакомца, видевший на своем веку достаточно, чтобы перестать чему-либо удивляться, пронзал в буквальном смысле слова. В них было столько дерзости и вызова, что девушка, привыкнув к подобным взглядам только со стороны поклонников, почувствовала некое смущение.
Даже Дэмиен так никогда на нее не смотрел. Скрестив руки на груди и продолжая следить за ней, незнакомец выдал равнодушно:
— Если бы вы умерли, я бы не простил себе этого поступок до конца своих дней.
— И сколько времени я здесь провела? — поинтересовалась Мишель, осматривая помещение.
— А вы куда-то спешите?! — небрежно оборвал её мужчина, подходя к окну.
— Мне надо в госпиталь... — в замешательстве пролепетала та, машинально потупив свой взор. — Понимаете, я совсем недавно приступила к исполнению своих обязанностей в качестве сестры милосердия, поэтому…
— Я так и понял, — договорил он, раздвигая занавески, чтобы пустить в помещение побольше солнечного света.
— Но каким образом?
— По тому, как выскочив из госпиталя, вы бросились прямо под колеса моей двуколки, изрядно напугав своей безумной выходкою мою и без того беспокойную лошадь.
Прямолинейность её встречных вопросов, очевидно, была ему по душе. Это вносило приятное разнообразие в ворох впечатлений человека, привыкшего к раболепному поклонению со стороны своих поклонниц, взиравших на своего кумира с обожанием.
«Какой циничный и самоуверенный тип!» — подумала Мишель, невольно залюбовавшись его коренастой, широкоплечей фигурой с военной выправкой, пока он поправлял занавеску.
Ей в жизни еще не приходилось видеть перед собой столь самонадеянного мужчину, разговаривавшего с ней с нарочитой любезностью, в которой она улавливала скрытую беспринципность, граничившую с нахальством.
— В том состоянии, в каком находитесь сейчас вы, я бы посоветовал вам некоторое время не посещать госпиталь вообще. Вы сами нуждаетесь в помощи, а продолжаете думать о других, — надменным тоном проронил он, поворачиваясь к ней, чтобы оценить степень её «выздоровления» уже при свете дня.
У него был настолько серьёзный и одновременно задумчивый взгляд, что глядя на него, со стороны складывалось впечатление, будто он решает какую-то трудную арифметическую задачу. Необычность ситуации, в которой он очутился, между тем, настолько его забавляла, что он, нисколько не смущаясь состояния полураздетой незнакомки, был готов проговорить с ней на подобные темы хоть до утра следующего дня.
— И как долго я пролежала вот так, без сознания?
— Почти сутки.
Услышав ответ, Мишель вздрогнула, прикоснувшись к вискам. Продолжая всматриваться в это отстраненное, но лишенное всякой агрессии лицо, она не могла не отметить, что несмотря на первоначальную вспышку ярости, вспыхнувшей у неё по отношению к этому человеку, спустя время он начал вызывать чувство доверия. Её что-то привлекало в этом незнакомце, но что именно, понять она так и не смогла.
Впрочем, сам мужчина, продемонстрировав по отношению к ней поначалу свойственную ему невозмутимость наряду с показным равнодушием, был вынужден сознаться, что эта хрупкая и невинная на вид девушка, пребывавшая без сознания все это время, пока он нес её в дом, вызвала в его душе противоречивые чувства.