Стряхнув пыль с пиджака, мужчина подхватил свою трость, и оставив Гилберта наедине со своими пораженческими мыслями, неторопливо зашагал в сторону бара.
Вытерев кровь с лица, Дэмиен некоторое время следил за ним, и едва тот скрылся за поворотом, поднявшись с земли, и немного отряхнувшись, взял курс в сторону квартала, где располагался родной дом.
Глава 2.9
And it seems so that I definitely doubt her.
She's so fine but then again
I've been knowing her for a long long time
Blackchords – Oh No
Утреннее пробуждение оказалось для Дэмиена поистине мучительным. Тело ломило так, что каждое движение причиняло нестерпимую боль.
С трудом поднявшись с постели, и потерев машинально виски, словно пытаясь таким незамысловатым способом избавиться от головной боли, он тщетно пытался вспомнить, сколько выпил накануне. А когда к синдрому утреннего похмелья примешалась мысль о завтраке и сборах в госпиталь, (мероприятия мероприятиями, но выполнение обязанностей ещё никто не отменял), он почувствовал себя настолько плохо, что позже покинув свою комнату, чтобы привести себя в порядок, еще долго не мог справиться с тягостным чувством душевного опустошения, граничившего с приступами тошноты.
Долорес Паркер, соратница его отца, там наверное уже рвет и мечет, недоумевая, куда мог запропаститься один из самых доблестных «практикантов» Атланты, умудрившийся на протяжении месяца три раза опоздать в госпиталь на полчаса, пообещав больше никогда так поздно не приходить.
Сегодня Дэмиену «посчастливилось» вновь нарушить эту клятву. И не испытывая ни малейших угрызений совести по этому поводу, был изрядно удивлен, узнав, на сколько именно он опоздал. Нет, ему и раньше приходилось появляться в госпитале с опозданием, но опоздать на полдня — такое в его практике было впервые.
Хорошо, если ему удастся незаметно проскочить мимо начальства, и сделав вид, будто он находился в этом заведении с самого утра, как ни в чем не бывало приступить к работе, а если нет?!
От одной мысли попасть под очередную раздачу «комплиментов» Гилберта слегка обдало холодом. Конечно, на благополучное расположение звезд полагаться было бесполезно. Следовало действовать самостоятельно. Но о том, что произойдет на самом деле, если идею воплотить в реальность не получиться, он предпочитал не задумываться.
Заставить себя пойти сегодня в госпиталь он не мог, но и серьёзного повода для прогула тоже не находилось. А придумать что-нибудь более верибельное в качестве отговорки, если его поймают на гарячем, у него не было соответствующего настроения. В противном случае кто-нибудь из старшего персонала попросту нажалуется отцу за его прогулы, и тогда ему точно несдобровать.
«И почему я должен возиться с этими ранеными, когда даже не успел толком закончить Гарвардскую школу медицины?» — просыпаясь с такими мыслями в голове, он едва сдерживал желание, чтобы и вовсе не проигнорировать визит в данное заведение.
Возымев к раненым непреодолимое отвращение с первых же дней стажировки в госпиталь, он тем не менее продолжал с ними возиться под присмотром своего наставника — мистера Коллинза, опытного, но старого, как мир, хирурга, чьи лучшие годы пришлись на времена Мексиканской войны, — не переставая удивляться заряду собственного терпения, позволяющего ему посещать больницу, и игнорируя грозные замечания более опытного персонала, выполнять то, что ему требовались выполнять, как ассистенту.
И когда седой и дряхлый хирург, наблюдая за его корявой и неумелой работой, принимался спрашивать, кто учил его так накладывать швы и обрабатывать огнестрельные раны, стыдясь собственной неопытности, и боясь лишний раз бросить тень на репутацию своего отца, Дэмиен Гилберт начинал нести в ответ всякую чушь, утверждая, что во всем виноваты преподаватели, — так плохо его научили… А если ассистировать приходилось неизвестному хирургу, он и вовсе придумывал себе новую псевдобиографию, в которой будучи выходцем из захолустья, сыном захудалого докторишки, изображал из себя только что переехавшего в Атланту парня, не успевшего ещё толком освоиться на новом месте и своими обязанностями.
Простой как двери, и доверчивый как пятилетнее дитя, не особо вдаваясь в подробности его жизни, которая имела свойство видоизменяться в зависимости от настроения, обрастая новыми биографическими фактами, он был то «выходцем» из Арканзаса, то сыном спряпчего из Алабамы. А однажды умудрился даже представиться сыном фельдшера-северянина, перешедшего на сторону Юга, после того, как его семья якобы была расстреляна янки, а он, бросившись спасать своего вымышленного братца Айка, несмотря на предпринятые усилия, вырвать его из лап смерти не смог.